Айнзацгруппы, совместные отряды Гестапо-НКВД, Эйхман, Мюллер и еврейский вопрос

Главы из книги Пьера де Вильмаре

"Досье Сарагоса. Мартин Борман и Гестапо-Мюллер после 1945 года"

ГЛАВА VI 

6.1. Охота на людей и еврейский вопрос 

Айнзацгруппы (Einsatzgruppen или специальные части), действующие параллельно с Вермахтом впервые появились у немцев в 1938 году в Чехословакии. Они были точной копией, подсказанной Мюллером Гейдриху, специальных частей, созданных в СССР вне структур Красной Армии. Между ними и военным командованием без конца вспыхивали конфликты компетенций, главным образом во время оккупации западной половины Польши. Потому в марте 1941 Вальтер Шелленберг, заместитель Гейдриха по делам СД, поручил Мюллеру провести переговоры об их точной роли, где бы они ни действовали, с начальником штаба Верховного главнокомандования генерала Вильгельма Кейтеля.

Действительно, они не только проводили репрессии, но также занимались и тем, что проникали на объекты и территории противника. Их заброска агентов и аналогичная деятельность специального отдела Абвера, предусмотренного для подобной работы, часто сталкивались между собой и мешали друг другу.

До середины войны айнзацгруппы, которыми командовали четыре высших офицера, были крайне мобильными, в особенности на фронте, и никогда не насчитывали более трех тысяч человек. Гестапо-Мюллер сам подбирал для них личный состав. Контингент мало походил на достойный: солдаты и унтер-офицеры, подвергавшиеся дисциплинарным наказаниям, даже «уголовники», которых вытащили из тюрем или концлагерей. Кстати, перевод в эти части рассматривался как наказание. Потому что Мюллер говорил так: «Или под расстрел или в айнзацгруппу!».

В своей роли они набрали опыта с 1939 по 1941 год во время оккупации Польши. А именно: в ходе обменов заключенными, предусмотренных договором 23 августа, обменов, которые фактически начались в тайне еще с 1937 года, маленькими группами.

В то время приблизительно тысяча коммунистов и советских агентов в Германии или немецких агентов, арестованных в СССР были обменены той и другой стороной. Находясь в постоянной связи, с 1939 по 1941 год специальные части сотрудничали с их коллегами из НКВД, следя за отправками людей и семей, и разыскивая тех, кто пытался от этого ускользнуть. Ведь многие бывшие коммунисты или агенты Москвы боялись, что их выдадут их хозяевам, которые, разумеется, расстреляли бы их как предатели, так как они попали в тюрьму.

Хотя точную статистику установить невозможно, так как у нас нет доступа к советским архивам, наше исследование отметило, тем не менее, немалое количество самоубийств во время этих обменов. Немецкие архивы позволяют отметить, что в ноябре 1939 года посол Германии в Москве Вернер фон Шуленбург (горячий сторонник германо-советского сближения) в официальной ноте с прилагаемым списком потребовал передачи 500 своих соотечественников. Гестапо-Мюллер и его помощники взяли на себя их прием на мосту в Брест-Литовске, на границе разделенной надвое Польши.

Именно в этом месте в декабре 1939 года была передана Маргарете Бубер-Нойман, вдова видного деятеля немецкой коммунистической партии, которого Сталин в 1937 году приказал расстрелять, так как он был противником любого сближения с Берлином.

Вальтер Ульбрихт, счастливый от того, что он тотчас же занимает место Ноймана, тепло приветствовал в августе 1939 германо-советское соглашение – так же как французские коммунисты Луи Арагон и его подруга Эльза Триоле. После двух лет Гулага в Сибири, Маргарете Бубер-Нойман была отправлена Мюллером в лагерь Равенсбрюк, откуда она вышла полумертвой в конце мая 1945 года.

Когда она в 1971 году опубликовала французское издание своего труда об истории Коминтерна в 1919-1943, меня очень удивило, что в нем нигде не был упомянут Гестапо-Мюллер.

- Вы же очень хорошо знаете, почему я не смогла сделать это в немецком издании в 1967 году, и не могу это сделать теперь! - ответила она мне, неподвижно глядя на меня своими глаза, сверкающими, но измученными ее долгими испытаниями, на покрытом морщинами лице.

Нет, я этого не знал. Я продолжил бы мои вопросы, если бы другие люди не прервали нашу беседу.

Мне понадобилось это длинное расследование жизни и деятельности Генриха Мюллера чтобы понять, что она хотела сказать. На этих страницах будет найдена путеводная нить.

6 2. Совместные отряды Гестапо-НКВД 

Надо напомнить, что Польша с осени 1939  года стала первой страной мира, которая боролась одновременно с нацизмом и с коммунизмом, и за это очень дорого платила как во время, так и после войны. Небольшая часть польских коммунистов, либо с немецкой стороны, либо с советской стороны, своими доносами способствовали охоте на участников сопротивления.

В 1957 году в еженедельнике «Polityka» коммунистический историк Мариан Малиновский попытался сократить до минимума эту страницу истории, о которой потом уже никогда не говорили: 

«Положение коммунистов было тяжелым, писал он. Советские власти полностью не доверяли им и, более того, совершили некоторое количество неправомерных действий (!). В течение первых месяцев 1940 года их службы безопасности приступили к высылке сомнительных элементов...»

Малиновский умалчивает тот факт, что коммунисты выдавали либо нацистам, либо НКВД, как националистически настроенных поляков, так и своих собственным товарищей по партии, вся беда которых была в том, что они были противниками оккупантов.

Несколько прежде неизвестных деталей заслуживают, чтобы быть здесь упомянутыми. Они доказывают, что Сталин с 1938 года предусмотрел это германо-советское сотрудничество в Польше. По особому приказу его кабинета Москва отправила в страну некоего Богданова, известный также как «Жан», настоящее имя Антон Иванович Козаниров, чтобы объяснить товарищами, как нужно ломать их аппарат, который якобы позже будет восстановлен.

Богданов выбрал в качестве своих помощников трех бывших участников Интернациональных бригад, воевавших в Испании: Стефана Духлинского, Пинкуса Картина, и Хиля Шрагу. Они свирепствовали в Польше до начала 1940 года, и эффективность этого тайного советского аппарата доказывает то, что Духлинский вновь появился в Лондоне в 1941 года, тогда как Картин с конца 1940 года находился в Виши как член советской делегации при маршале Петэне. Картин «исчезает» в 1942, но появляется в Париже в 1945 года, где его обнаруживает Шрага. Тогда оба они были внедрены в среду меньшинства польских эмигрантов, оставшихся или снова ставших приверженцами Москвы. В постоянном контакте с постами и совместными бригадами Гестапо-НКВД, которые прочесывали страну, они к началу 1940 года устроили разгром  первых польских сетей внутреннего сопротивления.

Советский историк Рой Медведев впервые нарушил молчание, окружавшее закулисные стороны этого периода, когда в 1972 он четко указал, что «таким образом были сосланы, либо в немецкие лагеря, либо в Гулаг около двух миллионов поляков в соответствии со вторым протоколом (Договора от 23 августа 1939 года), который обусловливал, что заинтересованные государства брали на себя обязательства не допускать в каждом из них какой-либо агитации против другой стороны, и информировать друг друга о своих усилиях в этом направлении».

Гестапо-Мюллер регулярно выезжал в Варшаву, в Краков, в Брест-Литовск и главным образом в Закопане, около польско-чехословацкой границы, где его сотрудники делили кабинеты со своими коллегами из НКВД. Главное бюро было устроено в Кракове, где находился Ганс Франк, гауляйтер польской зоны, оккупированной немцами.

Гауляйтер Франк, хотя и был родом из Карлсруэ, хорошо знал Мюллера. Он недолгое время был министром юстиции в Баварии, и неоднократно обсуждал с ним досье для карательных мер.

Он впоследствии с удовольствием снова встречался с ним во время его посещений Кракова, соглашаясь с ним в вопросах обращения с «этими неполноценными людьми, которыми являются славяне, и особенно поляки». Франк тогда заявил в одной берлинской газете: «Если бы мне требовалось публиковать объявление всякий раз, когда было убито более семи поляков, то лесов этой страны не хватило бы, чтобы обеспечить необходимую для этого бумагу!»

Документальные кадры, отснятые немцами и захваченные сопротивлением, и тайно сделанные фотографии в конце 1960 года были смонтированы в документальный фильм поляком Янушем Пекалкевичем, находившимся в ссылке в Мюнхене в 1945 году. В этом фильме можно увидеть обучение, практику и операции советско-немецких объединенных подразделений, и доказательства того, что Москва до конца 1940 года предоставила немецкому флоту свою базу в Мурманске, чтобы немцы могли осуществлять оттуда свои операции в Арктике и в скандинавских морях. Французские телевизионные каналы никогда не показывали этот документальный фильм. Не будучи шедевром, он - бесспорное и горестное свидетельство против мифа коммунизма, поднявшегося на борьбу против нацизма. Впрочем, 9 июня 1991 года газета «Московские новости» подтвердила: «С немецкой стороны, как можно прочитать, операция (репрессия) была осуществлена командой, состоявшей исключительно из эсесовцев. В течение двух месяцев (ноябрь и декабрь 1939 года), она свободно действовала в советской оккупационной зоне Польши, в согласии с соответствующими органами НКВД, для контроля над экспатриацией тысяч лиц немецкого происхождения».

6.3. Мюллер и еврейский вопрос 

Генрих Мюллер

Речь шла о немцах, которые c 1933 по 1939 год считали, что сделали правильный выбор, укрывшись в Советском Союзе. Они не извлекли никаких уроков из вопиющих чисток, которые после 1937 года в Испании и в других европейских странах с одинаковой силой карали как коммунистов, так и троцкистов-»уклонистов». Во всех случаях, евреи первыми попадали под прицел.

Какой была позиция Мюллера? Как обычно, когда дело касалось трудной проблемы, способной затронуть его карьеру, он насколько это возможно избегал любой прямой ответственности. Он ловко переложил эту работу на реферат (подотдел) IV B 4, переданный под юрисдикцию Гейдриха, но в действительности под общим контролем Мюллера. И кто же руководил этим рефератом? Некий Адольф Эйхман, с августа 1938 года руководитель «Бюро по еврейской эмиграции». Потому что планировалось вовсе не истребить всех евреев, а изгнать их за пределы «жизненного пространства» Великогерманского Рейха, как говорили в Берлине.

В январе 1939 года по приказу Гитлера и Геринга было созвано совещание с участием Гейдриха, Гиммлера, Мюллера и Альберта Форстера, близкого соратника Фюрера и гауляйтера Данцига. Речь шла о том, чтобы организовать эмиграцию, добровольную или вынужденную, евреев Германии и Польши, когда последняя будет оккупирована. После этого согласования Гестапо-Мюллер требует, чтобы ему были в наиболее короткие сроки предоставлены списки семей «партиями» (!). Но он тотчас же передает этот вопрос именно Эйхману для исполнения.

Эйхману, родившемуся в 1906 году в немецкой семье, которая эмигрировала в Линц (Австрия), было тридцать два года, когда на него взвалили такое бремя, за которое после войны его будут преследовать по всему миру, пока в 1961 году группа Моссад не похитит его в Южной Америке и вывезет в Израиль, где его приговорят к смертной казни и казнят в 1962 году.

Именно австриец Эрнст Кальтенбруннер, преемник Гейдриха в 1943 году в Главном управлении имперской безопасности, рекомендовал Эйхмана в Берлине, после того, как встречался с ним в 1932 году на собраниях нацистской партии в Линце и Вене. Эйхман только что потерял свою должность представителя американской фирмы Vacuum Oil Company. С ним установили контакт из Бюро по делам евреев полковника Николаи, который порекомендовал ему специализироваться на сионистских вопросах. Эйхман упорно изучал идиш и иврит. Он поглощал всю возможную литературу по этой области. Затем в 1937 году Гейдрих и Мюллер отправляют его в командировку в Палестину. По возвращению в следующем году он восстановил в Вене бюро, которое стало единственным, что было уполномочено выдавать визы для эмиграции евреям с территорий, уже оккупированных Вермахтом: Чехословакии и Австрии, затем Польши с осени 1939 года.

Историк Андре Бриссо рассматривал эти вопросы в своей книге, опубликованной в 1969 году. Все процитированные им документы снабжены со ссылками и еще сегодня поддаются проверке в немецких архивах или в архивах Нюрнберга, говорят об отстранении, об оттеснении (Ausschaltung) или об «Judensevakuierung», т.е. об эвакуации евреев (термин, использованный Гиммлер собственной персоной в его публичной речи в Позене (Познань) 4 октября 1943 года), но не об «уничтожении». Это вовсе не должно означать, что уничтожение не имело место, но этот термин еще не использовался во время знаменитой конференции 20 января 1942 года в Ваннзее, в которой принимали участие Мюллер и Эйхман.

С 1935 по 1941 годы Гитлер, Розенберг, Гейдрих, Мюллер, все они одобряли идею отправки евреев в Палестину. Ялмар Шахт, министр финансов Гитлера, даже отправился в 1938 году в Лондон, чтобы убедить англичан облегчить доставку евреев из Европы в эту Землю Обетованную. Но англичане отказались. Они рассматривали Палестину как исключительно свою территорию.

Эйхман сотрудничал с всемирной сионистской организацией. Он регулярно виделся с ее высшими руководителями, например, с Фейвелом Полкесом из «Хаганы», с которым он встречался 26 февраля и 2 марта 1937 года, с благословения Гейдриха и Мюллера. С какими результатами? В 1938 году происходит эмиграция 40 000 немецких евреев и 45 000 австрийских евреев. Еще 78 000 других последуют в 1939 году, половина из которых прибыла из Чехословакии. Тем временем, вторжение в Польшу все меняет. Переселение в Палестину, добровольное или вынужденное, прекращается. Мюллер неоднократно выезжает в Краков, чтобы обсудить еврейскую проблему со своими коллегами из НКВД. В начале оккупации Берлин отказывается от того, чтобы Москва в отправляемые в Германию партии заключенных или подозреваемых немецкого происхождения включала и евреев, но, в конце концов, уступил в ноябре 1939 года. Доклад генерала Вильгельма Кейтеля, в то время начальника немецкого генштаба, сообщает 5 декабря после первой операции такого рода, что она «прошла не так спокойно, как ожидалось».

Он объясняет, что многие евреи, как только они оказались у пограничных постов в Польше на границе обеих оккупационных зон, поняли, что их собираются отправить в Берлин, и убежали. «Нужно было, чтобы Советы развернули свои войска, рассказывает Кейтель, чтобы снова их собрать (!), и, наконец, передать их нам».

Тогда Эйхман предлагает создание своего рода «резервации» для евреев в небольшом местечке к юго-западу от Львова, но Ганс Франк поднимает крик до Берлина, мол, триста тысяч евреев и так уже согнаны в этом секторе, причем его даже не предупредили об этом. Операция аннулирована. Несколькими месяцами позже Эйхман предлагает обязать Францию позволить эвакуацию около четырех миллионов евреев Европы на Мадагаскар, где они могли бы создать свое собственное государство. Гитлер посчитал этот проект столь совершенным, что 18 июня 1940 года он даже сообщил об этом Муссолини. Но Виши отказывается. Все остается заброшено.

6.4. Некоторые малоизвестные факты 

Вторжение в СССР полностью меняет немецкую политику по отношению к евреям. В Берлине ответственные за айнзацгруппы лица увеличивают свое давление. Для них все советские евреи уже по определению являются коммунистами. Разве не они изначально организовали и возглавили большевистскую революцию? Разве не они стоят за Сталиным и его армиями, чтобы экспортировать большевизм в Западную Европу? Так же как половина окружения Гитлера, они, следовательно, сторонники их истребления.

Директива от 31 июля 1941 года, подписанная Герингом (который подтвердил ее подлинность перед судьями в Нюрнберге), точно инструктирует реферат IV B 4: «Я даю вам любые полномочия для проведения подготовки окончательного решения еврейского вопроса на европейских территориях, перешедших под влияние Германии». Но хотя Геринг и подтвердил в Нюрнберге подлинность этого приказа, он отрицал, что «окончательное решение» означало «уничтожение». Тогда что же рассматривалось в Ваннзее в январе 1942 года?

Судам союзников был представлен протокол, принятый на этой конференции, под номером N.G. - 2586 G. Между тем, как отметил в 1969 году Андре Бриссо, этот документ «странный»: обычный машинописный текст, на обычной бумаге, без печати, без даты, без подписи, и абсолютно неверные цифры, касающиеся количества евреев, живущих в Европе.

Говорили, что в нем использовался термин «уничтожение в жизненном пространстве немецкого народа». В действительности немецкий текст звучит так: «Die Zurückdrängung  der Juden aus dem Lebensraum des Deutschen Volkes», что означает: «вытеснение евреев из жизненного пространства немецкого народа». Следовательно, «уничтожения» в тексте нет.

Давайте напомним, что документы, относящиеся к этой проблеме, были предъявлены в Нюрнберге с «исправленными и отредактированными» переводами в тот момент, когда Сталин отдал своим судьям и своим дипломатам приказ признать раньше всего мира, и поддерживать больше, чем весь мир, создание и дипломатическое признание государства Израиль. Он был убежден, что вследствие этого Москва могла бы положиться на израильтян в Израиле и на евреев в диаспоре, главным образом, среди евреев США, чтобы те поддерживали ее стратегию.

Один чехословацкий переводчик еврейского происхождения, который в 1947 и 1948 годах работал для советских заводов и заводов в Брно, которые тогда поставляли вооружение израильтянам, однажды высказал мне свою ярость: «Начиная с 1949 года, я должен был готовить карточки и ярлыки на арабском языке, так как Москва только что бросила еврейскую карту и отныне заставляла поставлять оружие в Дамаск!».

Генрих Мюллер, разумеется, неотступно следил за деятельностью Адольфа Эйхмана, так как подгруппа по еврейским делам была в декабре 1939 года присоединена к управлению IV, то есть к Гестапо. До конца апреля 1945 года эти два человека уже больше не прекращали встречаться друг с другом. Следовательно, мы вправе удивиться тому, что даже если Мюллер во время Нюрнбергского процесса был причислен к пропавшим или мертвым, он исчез также из сотен трудов, посвященных Холокосту, или что его упоминали только мимоходом и без комментариев. Больше того, израильтяне у себя в стране опубликовали мемуары Эйхмана, составленные им в ожидании казни, и протоколы его допросов. Нигде не детализируется роль того, кого Эйхман время от времени называет «моим начальником».  А ведь Мюллер, начиная с 1941 года лично контролировал все эти вопросы на территориях России, завоеванных Вермахтом и прочесанных айнзацгруппами, как и в прибалтийских государствах, в Белоруссии, на Украине, а также на Западе, в Скандинавии, в Нидерландах, в Бельгии, во Франции и в Швейцарии, территорию которой совершенно незаконно пересекали во всех направлениях следователи Гестапо и СД.

6.5. Распространение на Францию 

Во Франции гестаповцы, такие как Теодор Даннекер и Алоис Бруннер, занялись тогда тем, что «договорились» с Всеобщим союзом французских евреев (Union générale des israélites de France, UGIF) который насчитывал 919 постоянных служащих, распределенных по офисам в четырнадцати городах бывшей северной оккупационной зоны, и в двадцати семи городах того, что до ноября 1942 года было южной зоной.

Еврейские «коменданты» - их было семь, которые должны были выполнять свои обязанности в лагере Дранси - составляли списки тех, кого должны были депортировать. Кое-кто доходил до того, что разоблачали некоторых своих близких, которые скрывались под чужими именами. Очень много фактов замалчивались после войны, даже когда в 2001 году адвокаты, как Серж Кларсфельд, добились судебного процесса над Алоисом Бруннером. Осужденный заочно в 2001 году, этот офицер СС ни разу не упоминает своего шефа Гестапо-Мюллера, проявляя ту же невероятную ловкость, что и подсудимый Эйхман в 1962 году, не беспокоясь об этом.

Далее исследование в нашей книге покажет, что Эйхман за несколько часов до падения Берлина 1 мая 1945 года укрылся у Мюллера. Это никогда не интересовало охотников за нацистами. Не интересовала их также и история Стеллы Гольдшлаг, умершей в Баварии в 1990-х годах. (Автор ошибается, Стелла Гольдшлаг умерла в 1994 году в Берлине – прим. перев.) С 1940 по 1945 год эта еврейка была одной из наиболее усердных активных агентов в учреждении Мюллера, которые втирались в доверие к своим скрывающимся единоверцам и выдавали их Гестапо. Она была осуждена в Восточной Германии на десять лет тюрьмы по обвинению в причастности к аресту приблизительно тысячи евреев за пять лет, но затем ее выслали в Западную Германию, где ни один специалист даже не позаботился допросить ее!

Мюллер также восстановил специальные команды, брошенные во Францию, начиная с лета 1940 года, для того, чтобы вместе с их коллегами из НКВД, назначенными Москвой, разграбить знаменитые библиотеки, архивы и Национальную Библиотеку, а также центры, известные своими связями с масонами. Секретные документы, книги, отчеты по судебным делам, касающимся международной политики, таким образом, исчезли навсегда.

Советские команды специализировались на исследовании соответствующих документов, не только о деятельности русской эмиграции во Франции с 1920 по 1939 годы, но также о великих князьях и княгинях и другом высшем дворянстве, которые застали последние дни царизма.

Пауль Леверкюн, который был одним из ближайших сотрудников адмирала Канариса, рассказал мне в 1950 году, что эйфория во время этого сотрудничества между Гестапо и НКВД достигла того, что Мюллер в августе 1940 года попросил штаб Вермахта (очень мощного во Франции до конца 1941) создать специальную бригаду, которая получила бы обозначение «H» и взяла бы на себя поддержание максимума контактов с уцелевшими членами коммунистической партии. Он организовал в Бельгии команду такого рода, и агенты СССР, вроде Леопольда Треппера чувствовали себя до такой степени уверенными, что Треппер даже решил, что отныне центр его сети можно перенести в Париж, и что даже его сотрудникам еврейского происхождения нечего было опасаться.

Для всех нас, говорил Мюллер своим сотрудникам, врагу, это Англия и это Виши! Леверкюн, вспоминая об этом, добавил: - Райле, Рудольф, которые работали в нашей службе в Париже, знали почти все о коммунистическом аппарате, который восстанавливался после перенесенной катастрофы. Он создавал ячейки, о которых мы знали, что до поражения Франции в них было по три, по пять членов, а теперь они состояли уже из восьми, из двенадцати человек. Гестапо и СД вели игру со своей стороны, мы в Абвере, со своей, и нас удивляли такие неосторожные шаги, впрочем, мы через наших информаторов знали, что некоторые коммунисты и сами начали об этом беспокоиться...

Это беспокоило также некоторых нацистов. Майор СС Карл Бёмельбург, один из крупных руководителей оккупационной администрации в Париже, 30 сентября 1940 года доложил об этом Отто Абецу, послу Германии в оккупированной Франции, и послал свои наблюдения в Берлин. Коммунисты становятся опасны, писал Бёмельбург в своем анализе для Гестапо-Мюллера. Следовало бы провести облаве всех их руководителей и постоянных членов, которые только частично играют роль сотрудничества против агентов английского империализма в южной зоне».

3 октября 1940 года Генрих Мюллер отвечает ему:

«Согласен с  этими облавами, но нужно 1) беречь наших осведомителей; 2) иметь список всех тех, кто арестован; 3) чтобы захваченный материал был хорошо изучен и чтобы эта операция осталась незаметной...»

Странный Мюллер! Незаметно арестовать несколько сот руководящих коммунистических кадров это больше похоже на шутку. Беречь «наших осведомителей» предполагает, что, если французская полиция ответственна за операцию, есть риск, что коммунисты, внедренные в ее ряды, вовремя предупредят своих друзей. В любом случае, кто определит тех, кого надо «беречь», и не окажутся ли после этого эти последние под подозрением в глазах своих товарищей?

На самом деле Мюллер прилагает все усилия, чтобы эта большая облава не состоялась. Но нужно заметить, что зато некоторое время спустя очень молодые коммунисты были бессовестно посланы на смерть, то есть на проведение диверсий, даже покушений, настолько плохо «подготовленных», что наказание настигает их быстро и точно. И в это время настоящий аппарат в строжайшей тайне работает вокруг Жака Дюкло и нескольких специалистов советского аппарата во Франции, которые напрямую подчинены Москве.

Гестапо-Мюллер, который часто бывал в Париже, так никогда и не разоблачил никого из них. И отнюдь не Гестапо, а служба радиоперехвата Абвера и подразделения полевой жандармерии (Feldgendarmerie), подчиненные Вермахту, осенью и зимой 1941-1942 годов понемногу выслеживают и распутывают паутину Красного Оркестра.

Гестапо-Мюллер, тем не менее, растет в чинах в течение этого эйфорического периода немецкой оккупации Европы. Поднявшись до бригадного генерала (бригадефюрера) СС 6 декабря 1940, он 29 ноября 1941 года становится дивизионным генералом (группенфюрером), и, начиная с апреля 1942 года, он является единственным руководителем всех сил полиции в континентальном масштабе, обладая полномочиями, которые до тех пор возлагались во Франции на Верховное командование Вермахта.

Пятью месяцами позже он подписывает все приказы и распоряжения в качестве начальника полиции, главы службы безопасности Рейха и СД. Это верно, что Райнхард Гейдрих был убит 27 мая 1942 года в Чехословакии и правильно, что его на самом деле надо было заменить. С помощью интриг Бормана, «серого кардинала» за спиной Гитлера и Гиммлера, Эрнста Кальтенбруннера продвинут в министерство внутренних дел. Гестапо-Мюллер при этом остается высшим полицейским чином, ответственным за расследования и репрессии в оккупированной Европе. Даже Абвер получил из имперской канцелярии приказ «передавать в письменном виде любые результаты своих расследований управлению безопасности и СД, и действовать только с его разрешения». То есть, с разрешения Генриха Мюллера.

Под его контролем, три человека в Париже полностью зависят только от его власти: Карл Оберг, высший руководитель СС, его заместитель Бёмельбург, и Гельмут Кнохен, специалист по репрессивным операциям.

Апогей роли Гестапо-Мюллера, тем не менее, в этот момент раскрывается в двойной игре этого человека. Двойной игре, о которой никто никогда не желал говорить с 1960-х годов.

Каковы причины этого великого молчания? Кто хотел защитить роль и память Генриха Мюллера? Почему молчали советские историки и охотники за нацистами эти два или три последних десятилетия? 

_________________

Источник информации: книга Пьера де Вильмаре "Досье Сарагоса. Мартин Борман и Гестапо-Мюллер после 1945 года", издательство Лавозель, 2002 г. 

Оригинал: Pierre de Villemarest, Le dossier Saragosse. Martin Bormann et Gestapo-Müller après 1945. Lavauzelle, 2002

О книге: Кто прикрывал и защищал Гестапо-Мюллера, руководителя нацистской тайной полиции с 1933 по 1945 годы, в то время как на Нюрнбергском процессе он фигурировал во главе списков военных преступников? Так как он не умер на руинах Берлина в момент падения Третьего Рейха...

Знали ли вы, что генерал НКВД, который был министром госбезопасности СССР при Сталине, «занимался» делом Мюллера до 1951 года? Знали ли вы, что другогоперсонажа из верхней части списка в Нюрнберге, Мартина Бормана, серого  кардинала Гитлера, тоже загадочным образом защищали после войны?

Знали ли вы, что между Баварией и Испанией до 1948 года функционировала тайная сеть, снабженная радиостанциями, и что во Франции, в Монпелье, в Тарбе, По, французы повиновались ее дирижеру Мартину Борману? 

Офицер разведывательной службы, автор этого труда - единственный специалист, который встретил его в 1949 года, когда Борман окончательно уехал в Южную Америку, где и умер в 1959 году. Но во избежание всех возражений, автор здесь опирается на ранее неизвестные читателю американские, советские, восточногерманские (из Штази), чешские архивы, и на свидетельства некоторых руководителей разведывательных служб из Берлина, Праги, Варшавы, Брюсселя, Буэнос-Айреса, собранные автором в ходе его длительного расследования в Центральной Европе, Испании, Южной Америке, и погружения в тайны Европы, оккупированной Советским Союзом.

Выдающийся репортер Джон Суэйн, увидев архивы автора, написал в 1996 году в газете «Санди Таймс», что, будь они опубликованы, мир бы очень удивился. Уже в 1995 году немецкий журнал «Фокус» ссылался на него в своей статье о послевоенной истории Мюллера. 

Так и существует реальная история, шагая параллельно с историей официальной. 

Об авторе: Пьер Феллан де Вильмаре (Pierre Faillant de Villemarest), (родился в городе Шалон-сюр-Сон 10 декабря 1922 года, умер 22 февраля 2008 года) - бывший участник Сопротивления, сотрудник французской разведки, ставший журналистом и писателем, специалистом по истории спецслужб и международных отношений.

Выходец из очень древней аристократической семьи, Пьер Феллан де Вильмаре изучал юриспруденцию и политические науки, но ему пришлось прервать учебу после нацистской оккупации Франции. 

В сентябре 1940 года он принимает участие в создании «Последней колонны», маленькой группы сопротивления, основателями которой были Эммануэль д'Астье де Ла Вижери и Эдуард Корнильон-Молинье. В ней также участвовали Люси Обрак, Луи Арагон и Андре Филип. Из этой группы выросла подпольная организация Освобождение-Юг. Вследствие политических разногласий Вильмаре присоединяется к Секретной армии, в составе которой он руководит диверсионной группой, действовавшей в 1943 в Веркоре. В качестве агента P2 сети Клебера, специализировавшейся на разведке, он принимает участие в денацификации Германии и Австрии, и устанавливает контакты с американскими и английскими спецслужбами того времени. После войны он был награжден Крестом за боевые заслуги 1939-1945, Боевым крестом добровольца Сопротивления и Медалью добровольца. С 1945 по 1950 годы он был сотрудником Службы внешней документации и контрразведки (SDECE). Во время Войны в Алжире Вильмаре попадает в тюрьму за его принадлежность к Секретной вооруженной организации (OAС), после его перехода к Народному движению 13 мая (MP-13) Робера Мартеля. В 1968 году он женится на Даниэле Мартен, дочери доктора Анри Мартена, соучредителя праворадикальной организации «La Cagoule» (она же «Французское действие») и члена ОАС. Пьер де Вильмаре был членом Товарищества ветеранов специальных служб национальной обороны (ASSDN). 

Став журналистом, он, начиная с 1951, работал на иностранной службе Агентства Франс-Пресс (АФП) и сотрудничал с различными изданиями, таких как «L’Aurore», «Valeurs actuelles», «Défense de l’Occident», «La Vie française», «Le Quotidien de Paris», «Historia», был членом редакционного комитета газеты «Monde & Vie», католического и националистического издания, выходящего два раза в неделю, издаваемоего Клодом Жиро, ведущим радио «Courtoisie». На этом же радио Вильмаре со своей женой делал передачи, некоторые из которых вызвали гнев антифашистской и левой публики ввиду критического отношения его к некоторым аспектам истории Холокоста. 

Пьер де Вильмаре являлся директором Европейского информационного центра, основанного им в 1970 году. Бюллетени Европейского информационного центра, редактором которых он был, описывали, в частности, деятельность Трехсторонней комиссии и Бильдербергской группы. За это противники Вильмаре обвинили его в тяге к конспирологии. Пьер де Вильмаре был вице-президентом Национального профсоюза частной печати, членом Общества авторов и творцов Нормандии, и одним из ведущих специалистов Центра по исследованию терроризма с 11 сентября 2001. Он являлся автором около тридцати трудов, очень распространенных в некоторых странах Восточной Европы, в Великобритании и в США, касающихся областей знаний, признанным специалистом в которых он был, таких как советские разведывательные службы, Гестапо, современный шпионаж, терроризм, а также советско-германские отношения. 

См. также: 
Айнзатцгруппы защищали евреев от погромов