Американский профессорский класс и ревизионизм

Добрый день. Очень рад присутствовать здесь. Сегодня я предлагаю вашему вниманию вопрос о том, как американский профессорский класс пользуется иррациональным словарем при ответах на ревизионистские аргументы, ставящие неудобные вопросы официально принятой истории о холокосте.

О том, что это решение американского профессорско­го класса использовать иррациональный словарь является преднамеренным решением с целью избежать общения.

О том, что целью преднамеренного стремления не входить в общение в качестве ученых ни со студентами, ни со своими коллегами, является их стремление, и весьма эффективное, защищать и лелеять университетскую среду, в которой наложено табу на любые вопросы по поводу «уникальной чудовищности» немцев во время Второй мировой воины.

О том, что вопросы об «уникальной чудовищности» немцев во время Второй мировой воины вынуждают со всей необходимостью напомнить о том, что история ХХ столетия должна быть переписана, а сущность роли Соединенных Штатов в этой войне и в международных делах должна подвергнуться переоценке.

Под «словарем» я подразумеваю: совокупность слов, используемых как индивидуумом, так и группой лиц, в определенной области знаний, собрание терминов или ко­дов, доступных для использования, запас выразительных средств.

Вы, очевидно, знаете, что в начале этого года Информационное  Агентство Mehr News Agency в Тегеране опубликовало ин­тервью с американским профессора Артуром Батцем, ав­тором «Мистификации XX столетия». Слово «Мистифи­кации» в названии относится к обвинению немцев в том, что в течение Второй мировой войны они якобы использовали оружие массового уничтожения «газовые камеры», для убийства миллионов невиновных, невооруженных гражданских лиц, к которым, как доказывает немецкая администрация, она относилась «достаточно хорошо».

Вы, очевидно, знаете, что в том же интервью, опубли­кованном Mehr News Agency, профессор Батц поздравил президента Ахмадинежада с тем, что он стал первым сре­ди государственных лидеров мира, который поставил под сомнение ортодоксальную историю о холокосте.

Однако некоторые из вас могут не знать, что про­фессор Батц — единственный из профессоров в амери­канском университетском городке Соединенных Шта­тов Америки, и среди десятков тысяч профессиональных ученых, которыми кишат наши университетские городки, единственный, кто публично высказал свои сомнения по поводу истории с газовыми камерами и, таким образом, по поводу «уникальной чудовищности» немцев.

Профессор Батц опубликовал «Мистификацию ХХ столетия» в 1976 г., тридцать лет назад. И в течение 30 лет университетское сообщество в Америке осуждает профес­сора Батца и его книгу, но в течение 30 лет ни один профессиональный ученый не опубликовал ни единой ста­тьи, ни в одном журнале, печатающем критические материалы, в которой была бы сделана попытка показать, что профессор Батц был в чем-то неправ.

Полагаю, настал момент признавать, что я сам не про­фессиональный ученый. Я — любитель. Я не посещал уни­верситет. Работа, которой я занимаюсь, настолько проста, что не требует высшего образования. Вам не обязатель­но даже быть очень умным. Вам надо только иметь желание. Моя работа в том, чтобы находить способы убеждать американцев, и американский профессорский класс в осо­бенности, что ревизионистских исследователей холокоста необходимо поддерживать в их стремлении публиковать свои работы обычным образом, как поддерживают всех других ученых при публикации их работ.

Что может быть более понятным? Что может быть проще?

Итак, не нужно быть гением, чтобы делать то, что делаю я.

С середины 1980-х до начала 1990-х годов я возглав­лял программу, субсидированную Институтом историче­ских исследований, которую мы назвали «Проект средств массовой информации». Институт стал международным центром ревизионистских исследований холокоста. «Про­ект средств массовой информации» был задуман как дол­госрочная программа, целью которой является стремление передать широкой аудитории ревизионистскую теорию посредством «живых» интервью в прямом эфире, посредством радио и телевизионных ток-шоу и новостных программ.

Эта работа должна доказать широкой общественно­сти, что интеллектуальная свобода предполагает предос­тавление одинаковых возможностей тем, кто верит в рас­сказы о газовых камерах, и тем из нас, кто этому не верит. Я доказывал, что перспективы интеллектуальной свободы должны пролить «дневной свет» на фактический ма­териал, независимо от того, каковы эти факты, так чтобы и верящие в холокост, и скептики одинаково ясно могли видеть: что так, а что не так.

Природа радио и телевизионных ток-шоу в Америке, и даже новостных программ, не позволяет серьезной дис­куссии по специфическим историческим вопросам.  Двадцать лет назад почти никто в Америке не знал ничего о ревизионистской аргументации. Хозяева радио и слу­шатели были одинаково возмущены, когда узнали, что я предлагаю свободный обмен мыслями по вопросу о холокосте.

Ответы на мои аргументы хозяев программ и слушателей сводились, в основном, к атакам на мои характер, мой интеллект и мою добрую волю. Меня обычно пред­ставляли как нечто  «любопытное»,  как представляют животное в зоопарке, на которого можно поглазеть и развлечься.

К приходу 1990-х я появлялся «живьем» более чем в 400 интервью на радио и телевидение, проводя открытые дискуссии по холокосту. Ревизионизм становился коли­чественно известен в Америке. Его не понимали, открыто насмехались и осуждали. Но американцы начинали прислушиваться к нему, понимать, что что-то происходит

В то же время я заслужил национальную репутацию как один из главных «антисемитов» Америки. Может быть, в мире? Какая разница, правда!

Мои еврейские друзья теперь стесняются показывать­ся со мной в обществе. А друзья неевреи не уверены, сто­ит ли им показываться со мной. Появилось все возрас­тающее согласие по поводу того, что, возможно, просто возможно, что у меня с головой что-то не так. Терять дру­зей может быть очень болезненно. Но чем больше я го­ворил о мошенничестве в самой сути свидетельств о холокосте, газовых камерах, тем интереснее становился для меня запрет, табу, на разговоры об этом, И тем более зна­чимым, как я осознал, было это табу.

Затем, в начале 1990-х я принял критичное решение. Вместо того, чтобы продолжать приводить ревизионист­ские аргументы для радио- и телевизионной аудитории обычным людям без особых знаний истории холокоста, я запущу очерк-рекламы, или прокламации, в студенче­ские газеты в университетских городках. Я должен пере­нести свою работу непосредственно в логово тигра. Прямо туда, где, как я понял, профессиональные ученые жда­ли возможности съесть меня живьем.

Мой сотрудник по первому очерку, человек который выполнял самую сердцевину работы, был воспитан му­сульманином. Ни он, ни я сам, теперь не придерживаемся религии, мы оба «светские», но то, что этот краеугольный камень ревизионистской публицистики был написан в со­авторстве мусульманином и христианином — интересная и вдохновляющая ирония. Мне кажется, я впервые говорю об этом публично,

Я опубликовал свой первый полностраничный реви­зионистский очерк-рекламу в «The Daily Northwestern», Северо-Западном ежедневнике, студенческой газете Севе­ро-Западного университета вблизи Чикаго. Это произош­ло 4 апреля 1991 г. Он был озаглавлен «Холокост: сколько в нем лжи?» Текст содержал около 2700 слов.

Впервые в американском университетском городке, основные ревизионистские аргументы, бросающие вызов ортодоксальной истории о холокосте были отмечены уни­верситетской публикацией. Каждое наблюдение, которое мы делали, отражало банальный ревизионистский аргу­мент. Но ни один студент никогда не читал подобных аргументов, и ни один профессор никогда не обсуждал ничего подобного. В этих статьях-рекламах мы сообщали нашим читателям следующее:

Нельзя доказать, что государство Германия проводи­ло политику, направленную на уничтожение европейских евреев, или кого-либо еще, подвергая их смерти в газовых камерах или умерщвляя их вследствие злоупотреблений или по небрежности,

Нельзя доказать, что 6 миллионов евреев «были уничтожены» в течение Второй мировой воины.

Нельзя доказать, что газовые камеры существовали в каком-либо лагере в Европе, находящимся под немецким управлением.

Нельзя доказать, что ужасающие картины мертвых и изможденных заключенных, снятые кинохроникой в Дахау, Бухенвальде и Берген-Бельзене, — это жертвы преднамеренных убийства и организованного голода.

Нельзя доказать того, на что претендует лобби холокоста, что были «тонны» захваченных немецких докумен­тов, подтверждающих массовое убийство евреев и других лиц в смертоносных газовых камерах.

Нельзя доказать, как было предъявлено во время су­дов по военным преступлениям, что евреев якобы варили для приготовления мыла из их жира, или снимали с них кожу, чтобы делать из нее абажуры.

Нельзя доказать, что во время войны Красный Крест, папа, гуманитарные агентства, союзнические правительст­ва, нейтральные правительства, и такие выдающиеся фигуры, как Рузвельт, Трумэн, Черчилль, Эйзенхауэр, знали о «газовых камерах» и тем не менее не беспокоились по этому поводу.

Так это было. Чтобы весь мир знал. Обычные аргументы ревизионистов холокоста.

Через неделю после нашей первой публикации, поя­вившейся в «Ежедневнике Северо-Запада», студенческая газета напечатала письмо из 1250 слов профессора исто­рии и немецкого языка из этого университетского город­ка. Его зовут Питер Хайес. Он читал курс по изучению хо­локоста. Он все еще преподает этот курс. Если хоть один человек в Северо-Западном университете был способен оспаривать какой-либо из наших аргументов, то профес­сор Хейес был этим человеком. Это стало этапным момен­том для ревизионизма. Впервые ревизионистский текст о реальном холокосте был опубликован в университет­ской печати, и впервые, таким образом, профессиональ­ные ученые имели возможность публично продемонстри­ровать, что хотя бы один ревизионистский аргумент был неверным и почему неверным.

Профессор Хейес тем не менее не адресовал нам ника­ких своих взглядов, касающихся существа нашей публика­ции. Он проигнорировал опубликованный текст в скром­ной колонке «Только послушайте» в студенческий газета, обвинив меня в «манипулировании» «обмане» «искаже­нии» «невежестве» «запугивании» «неприличии» «мошен­ничестве» «двуличии» «предвзятости» «безвкусии» «запу­гивании» подобных ему академиков, «продажной конспи­рации» «неправдоподобиях» и «дезинформации».

Когда я прочитал ответ на наш текст этого профес­сионального ученого и лектора по холокосту крупного университета, я впервые понял, что этот самый профес­сорский класс в Америке и разработал концепцию ис­пользования иррационального словаря при своем осоз­нанном решении «не связываться» со студентами или коллегами по поводу ревизионистских аргументов, неза­висимо от того, насколько просто они не были бы представлены. А для того, чтобы прервать любую возможность установления подлинной обратной связи, они используют словарь нападок и оскорблений.

Если в течение 1990-х профессора Хейес должен был бы доказывать, что он был исключением из правил, его выступление в  «Ежедневнике Северо-Запада»  не заслужи­вало бы внимания. Но это был не тот случай. Он проде­монстрировал правило, а не исключение из него,

В течение всех 1990-х я запускал подобные прокла­мации в студенческих газетах в сотнях университетских и относящихся к колледжам городках из конца в конец Америки. Обычно каждый академический год я писал но­вый текст. Реакция профессорского класса на эти тексты, год за годом, была в значительной степени одинаковой. Содержание текстов игнорировали, но на них обрушива­лись оскорбления, истерия и инсинуации иррационального словаря. На протяжении всех 90-х. И это примечательно.

За редкими исключениями из этих правил, обычно все было написано студенческими редакторами. Никто не спорил, что якобы какой-то конкретный ревизионист­ский аргумент не был надежным, но большое количество подобных откликов доказывало, что обсуждение холокоста должно быть открытым для свободного обмена мыс­лями, подобно любому другому историческому вопросу.

Теперь мы переходим к 2006 г. в этой очень затяжной, но определенно запутанной истории официального холокоста. Последующие эпизоды продемонстрирует, что американский профессорский класс все еще привержен иррациональному словарю, то есть, преднамеренному реше­нию не ввязываться в обсуждение вопросов о холокосте.

Итак, мы снова окажемся в Северо-Западном университете.

1 февраля 2006 г. информационное агентство Mehr News Agency сообщало, что, вслед за международной шумихой, возникшей в ответ на заявление президента Ирана Ахмадинежада о том, что холокост — это «миф», Mehr News Agency взяло интервью[1] у Артура Р. Батца, автора «Мистификации ХХ столетия».

Вкратце вот что сказал профессор Батц Mehr News Agency: «Предполагаемой резни миллионов евреев нем­цами во время Второй мировой войны не было. Заявле­ния об уничтожении евреев правильно характеризуются как мистификация, то есть как умышленно изобретенная ложь. Мистификация имеет сионистское происхождение и мотивацию».

Профессор Батц отметил, что в течение лет, прошед­ших после публикации его книги в 1976 г., были получе­ны два результата, которые он не предусмотрел:

Западные страны предпринимали массовую репрес­сию ревизионизма, включая тюремное заключение за ин­теллектуальные преступления тех, кто сомневался в этой истории. Признание «холокоста» на Западе превратилось в то, что можно интерпретировать только как религиоз­ное по своей сути явление. Профессор Батц поздравил президента Ахмадинежада с тем, что он стал первым гла­вой государства, который внятно и ясно заявил о сво­ей позиции по этому вопросу, и выразил свое сожаление лишь о том, что это сделал не глава западного государ­ства, Он написал, что не может быть «никаких сомнений в том, что я подписываюсь под замечаниями президента Ахмадинежада в этом вопросе».

Об интервью Mehr News Agency с професором Батцем сообщалось по всему миру. Я подумал: наконец-то, профессор Батц и президент Ирана. Динамичный дуэт. Найдется, несомненно, несколько представителей про­фессорского класса в Америке, или, по крайней мере, в Северо-Западном университете, которые могут здраво посмотреть на профессора Батца и его «Мистификацию ХХ столетия».

Увы! Я безнадежный романтик.

6 февраля президент Северо-Западного университета Генри С. Бинен выпустил заявление об интервью Mehr News Agency с профессором Батцем. Президент Бинен не сказал ничего о каком-либо конкретном факте, о котором писал профессор Батц в интервью с Mehr News Agency, на своем веб­сайте или в «Мистификации XX столетия».

Президент Бинен, принимая преднамеренное реше­ние не вступать в общение, написал лишь, что мнение профессора Батца является «предосудительным» и «презренным оскорблением всех приличных и не лишенных чувств людей».

9 февраля Отдел религии Северо-Западного университета опубликовал письмо, в котором не коснулся ни одного из фактов, о которых писал профессор Батц. Но Отдел религии обвинил профессора Батца в «мошенничестве», «вранье», «злоупотреблении», «полной ненависти словах», «фальшивых данных» и «нравственном и интеллектуальном падении».

20 февраля шестьдесят один член факультета Севе­ро-Западного университета Отделения электротехники и электроники, собственного отделения Батца, опубликовал письмо с осуждением его. Ни один из этих профессиональных ученых не затронул ничего из написанного когда-либо профессором.

Его коллеги по отделению написали, что они «пол­ностью отрицают» и «осуждают» профессора Батца. Они считают его «чрезвычайным позором» для своих коллег, что его взгляды являются «оскорблением их человечно­сти» и считают его «не отвечающим стандартам, предъявляемым ученому». Они «отрекаются» от него и настаи­вают на том, чтобы он покинул отделение. Это были его собственные коллеги.

Еще более беспокоящий, я хочу сказать, еще более отвратительный факт, это то, что хотя в Северо-Западном университете тогда работало около 1800 профессиональных ученых, ни один из них не встал, чтобы публично заявить, что «Мистификация ХХ столетия» профессора Батца должна быть изучена прежде, чем подвергать ее осуждению, что хотя бы одна статья должна содержать рецензию на его книгу после 30 лет проклятий, и она должна быть опубликована в критическом журнале, в котором профессору Батцу было бы предоставлено право ответить на критику.

Ни шанса. Мы здесь говорим об американском профессорском классе. Он терпит моральный крах в этом вопросе и не обладает достаточным характером, чтобы видеть это воочию.

В 2006 г., через тридцать лет после ученой публика­ции ревизионистами холокоста, профессорский класс в Америке топчется на одном месте в отношении ревизио­нистских исследований холокоста. Он умышленно не показывает, где ревизионистские исследования неверны, из опасения получить в ответ то, на что он не рассчитывал, что ревизионистская ученость окажется правой. Он все еще использует словарь иррациональности, чтобы избегать всякого здравого общения, связанного с ревизиони­стскими аргументами.

Будучи не в состоянии обсуждать тему холокоста, используя рациональный словарь, профессорский класс одинаково не в состоянии объяснить американцам и цен­ность союза США с Израилем.

Две стороны одной медали.

Брэдли Смит

Выступление на международной Тегеранской конференции 12 декабря 2006 года

---

[1] Mehr News Agency. Revisionists only deny one aspect of Holocaust story: Butz (англ.)

http://old.mehrnews.com/en/newsdetail.aspx?NewsID=285640

Брэдли Смит — американский писатель — публицист. В1979 г. он открыл дня себя ревизионизм холокоста; первой ревизиони­стской книгой, которую он прочитал, была «Мистификация двадцатого столетия» Артура Батца. С самого начала Смит интересовался вопросом интеллектуальной свободы настолько же серьезно, как и непосредственно ревизионистской аргумен­тацией, В 1984 г., после того, как находящийся в Калифорнии Институт исторических исследований (Institute for Historical Review) сгорел в результате поджога, Смит приступил к «Про­екту средств массовой информации IHR», предоставляя сот­ни интервью для газет, радио и телеканалов. В 1987 г, он напи­сал книгу под названием «Признания ревизиониста холокоста». В 1991 г. Брэдли Смит основал «Проект Университетского го­родка», публикуя сотни прокламаций в студенческих газетах. В 2001 вышла его вторая книга «Поломай ему кости. Личная жизнь ревизиониста холокоста», основанная на собствен­ном опыте. В течение 15 лет Смит редактирует ежемесяч­ный информационный бюллетень «Отчет Смита»  («The Smith Report»).

ИССЛЕДОВАНИЕ ХОЛОКОСТА.

ГЛОБАЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ

Материалы международной Тегеранской конференции 11-12 декабря 2006 года.