Катынь. Белорусский список

В 1994 г. Службой безопасности Украины был найден и передан Польше т.н. «Украинский Катынский список», документ, в котором содержались фамилии 3435 польских граждан, расстрелянных НКВД на территории УССР. Большинство польских и белорусских исследователей сталинских преступлений считают, что должен быть и аналогичный «Белорусский катынский список», в котором содержатся фамилии около 4 тысяч польских граждан, расстрелянных в БССР.

События, связанные с «освободительным походом красной армии в Западную Беларусь и Западную Украину в сентябре 1939 года», до сегодняшнего дня неоднозначно оцениваются историками разных стран. Польские исследователи, в большинстве своем, называют эти события «советской агрессией», или «четвертым разделом Польши». В свою очередь, часть белорусских и российских историков характеризуют «освободительный поход», не иначе как «акт исторической справедливости» со стороны Советского Союза, который «пришел на помощь единокровным братьям белорусам и украинцам».

Как бы то ни было, но в результате «освободительного похода» в советском «плену» оказалось значительное количество не только военнослужащих Войска Польского и полицейских, но и сотрудников польского государственного аппарата и гражданских лиц. 

Аресты этих категорий польских граждан продолжались в течении всех так называемых «первых советов» (период с 17 сентября 1939 по 22 июня 1941 г.- И.М.). Часть арестованных пополняло ряды заключенных ГУЛАГа, а их семьи безжалостно депортировались. Другие по решению Политбюро от 5 марта 1940 г. были приговорены к расстрелу и казнены в Катыни, Осташково, Медном, Харькове, Киеве, Минске, а также в тюрьмах Западной Украины и Западной Беларуси.

Эксгумация тел польских полицейских в Медном. Фото Александра Заленского (Варшава)

В 1994 г. Службой безопасности Украины был найден и передан Польше т.н. «Украинский катынский список», документ, в котором содержались фамилии 3435 польских граждан, расстрелянных НКВД на территории УССР. Большинство польских и белорусских исследователей сталинских преступлений считают, что должен быть и аналогичный «Белорусский катынский список». 

В докладной записке Председателя КГБ СССР А.Шелепина от 3 марта 1959 г. в частности отмечалось, что в распоряжении КГБ на то время находились учетные дела на 7 305 польских граждан, расстрелянных в лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Беларуси. Если отнять от этого числа количество людей из «Украинского катынского списка», то получается, что на территории БССР было расстреляно 3870 граждан Польши.

В директиве комиссара госбезопасности 3-го ранга Всеволода Меркулова от 22 февраля 1940 г., адресованной руководителям областных управлений НКВД приказывалось всех сотрудников польской государственной полиции, тюремщиков, разведчиков, «провокаторов», осадников а также судебных работников находящихся в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях перевести в тюрьмы в распоряжение местных органов НКВД. В результате исполнения этой директивы в Минск помимо пленных польских военнослужащих было этапировано и около 2 тыс. сотрудников польской государственной полиции.

Буквально через месяц, 22 марта 1940 года Лаврентий Берия подписывает приказ № 00350 «О разгрузке тюрем НКВД УССР и БССР». В этом документе, в частности предписывалось из тюрем западных областей Белорусской ССР перевезти в Минскую тюрьму 3000 арестованных.

Из них:

Из Брестской тюрьмы - 1.500 человек;

Из Вилейской тюрьмы - 550 человек;

Из Пинской тюрьмы - 500 человек;

Из Барановичской тюрьмы - 150 человек;

Нарком Л. Цанава

Для оказания помощи НКВД БССР в организации перевозок арестованных предписывалось откомандировать начальника отделения Главного тюремного управления НКВД СССР, капитана госбезопасности Чечева. Наркому внутренних дел БССР, комиссару государственной безопасности 3 ранга Л.Цанаве предписывалось работу по перевозке арестованных из тюрем западных областей БССР в Минскую тюрьму закончить в декадный срок. 

Кроме этого, заместителю наркома внутренних дел СССР комкору Масленникову и начальнику Главного управления конвойных войск, комбригу Шаранову предписывалось выделить необходимое количество конвоя и обеспечить все условия для недопущения побега представителей «польского контингента».

В соответствии с этим приказом, ответственность за обеспечения порядка при транспортировке возлагалось на командира 15-й бригады конвойных войск НКВД, полковника П.Попова. Следует отметить, что данное подразделение внутренних войск было создано 13 апреля 1939 года приказом НКВД СССР № 00206. В состав 15-й отдельной бригады входили: 226-й конвойный полк (Минск), 131-й (Гродно) и 136-й (Смоленск). Чуть позже в состав бригады вошли 132-й (Брест) и 137-й (Барановичи) отдельные батальоны конвойных войск НКВД СССР.

В это же время на имя Народного комиссара путей сообщения СССР Л. Кагановича приходит секретное сообщение. Приведу ту часть, которая касается Беларуси:

«Необходимо вывезти в десятидневный срок заключенных из западных областей БССР в город Минск - 3000 человек. Для этой цели НКВД СССР просит Вашего распоряжения выделить по заявкам НКВД УССР и БССР оборудованные вагоны под людские перевозки из следующих дорог:

• Брест-Литовской железной дороги - 100 вагонов;
• Белостокской - 23 вагона;
• Западной - 32 вагона;

Назначением в город Минск.
О Вашем распоряжении прошу сообщить Наркомвнудел Союза ССР.»

Эксгумация в Медном под Тверью. Очевидцы
вспоминают,  что земля на месте раскопок
была синей от цвета мундиров польских
полицейских. Сколько же людей там загубили...
Фото Александра Заленского (Варшава)

О том, как выглядела процедура вывоза польских граждан из тюрем, расположенных на территории Западной Беларуси, мы можем узнать из воспоминаний полковника Войска Польского Владислава Худого, который содержался в 1939-1940 гг. в тюрьме в Бресте. «В конце марта из камеры начали вывозить моих коллег. Происходило все без какого-либо судебного процесса. Никто не озвучивал приговоров или решений. В камеру входил офицер НКВД и по бумажке называл две - четыре фамилии. Больше этих людей мы не видели», - писал офицер.

По информации польского исследователя, бывшего узника лагеря в Козельске, Здислава Пешковского через минские тюрьмы прошло 5150 польских граждан, из которых около 4 тысяч было расстреляно. Среди этой массы людей было большое количество дипломированных специалистов по различным отраслям знаний, докторов наук, доцентов, инженеров, врачей, адвокатов. Около 35 процентов из узников минской «Американки» составляли выходцы из Силезского воеводства; 7,9 - из Варшавского; 7,7 - из Познаньского; 5,7 - из Львовского; 5,6 - из Белостокского; 4,9 – из Полесского; 4,4 - из Виленского; 3,9 - из Лудского; по 3,7 из Новогрудского и Поморского; по 3 процента - из Краковского, Волынского, Келецкого, Люблинского и Тарнопольского.

О некоторых из жертв сталинских репрессий стоит рассказать подробнее. 13 декабря 1939 года в Бресте над Бугом был арестован военный врач, хирург, бывший комендант Окружного госпиталя в Бресте, полковник резерва Войска Польского, владелец фольварка Перавилки Леонард Шмурло. До марта 1940-го этот человек содержался в брестской тюрьме, а затем, в апреле 1940 года, был переведен в Минск, после чего его следы теряются. 

Такая же не счастливая судьба была и у капитана 33-го пехотного полка Войска Польского Эдварда Новотко. 7 октября 1939 г. он был арестован НКВД и отправлен в Минск. Далее о судьбе этого человека ничего не известно. Семья Новотко в апреле 1940 г. была депортирована в Казахстан.

Казимеж Недвецкий

В сентябре 1939 г. в госпитале в Несвиже был арестован подполковник Корпуса охраны пограничья Казимеж Недвецкий. В свое время этот человек служил в 86-м Минском пехотном полку Войска Польского в Молодечно. Позже командовал батальоном польской пограничной охраны КОП «Ивенец». В сентябре 1939 г. война заставила «военного пенсионера» Недвецкого вновь одеть военную форму. После начала «освободительного похода Красной армии в Западную Беларусь» подполковник был арестован советскими репрессивными органами. На этом следы этого человека теряются.

В Волковыске был арестован землевладелец Хенрик Буттовт-Анджейкович. Вот как те страшные события описывала его дочь Галина: «В ночь с 17 на 18 сентября 1939 г., после того, как мы по радио услышали весть о переходе восточной польской границы советскими войсками, мой отец вместе с семьей покинул свое поместье в Горностаевичах и выехал в Волковыск, расположенный от нас в 25 километрах. Уже на второй или третий день после нашего прибытия в Волковыск, в полдень к нам пришли двое молодых евреев «в гражданском». На их рукавах были красные повязки. Ничего не сообщив, они забрали отца, как выяснилось потом, в тюрьму. В это же время в тюрьму было брошено множество жителей, как из Волковыска, так и из околиц. 

Усадьба Буттовт-Анджейковичей в Горностаевичах

25 марта 1940 г. всех узников вывезли в неизвестном направлении. Тремя неделями позже, 13 апреля нашу семью погрузили в эшелон и вместе с другими вывезли в Казахстан. Мы писали оттуда повсюду, чтобы только узнать о судьбе отца. Наконец получили известие, что отец находился в Минской тюрьме. […] Чудом из той тюрьмы выжили всего два человека – Вацлав Лонский и некий Ширяев, которых из Минска вывозили в Белосток в качестве свидетелей на каком-то судебном процессе. Возвращению их обратно в Минск помешала начавшаяся война (имеется ввиду нападение Германии на СССР – И.М.). Судьба Хенрика Буттовт-Анджейковича до сих пор не известна…

Вавжинец Каминский с семьей, Косово, 1935 г.

Среди жертв НКВД в 1940 г. был школьный инспектор и учитель польского языка из Косово Полесского Вавжинец Каминский. В архивной справке Государственного архива Брестской области отмечено, что этот человек с 1933 по 1938 гг. был председателем «Союза стрельцов» в Косово, а также председателем Союза молодой деревни. Человек с активной гражданской позицией не мог не попасть в поле зрения советских специальных органов. В мае 1940 года сотрудники НКВД арестовали Вавжинца в его доме по ул. Веселой, 17 в Косово. Вскоре учитель оказался в минской «Американке» и на этом его следы теряются. 

Вавжинец Каминский, второй справа

Жертвой НКВД стал и арестованный 11 октября 1939 г. директор общеобразовательной школы в Августове Иероним Янкайтис. Этот человек содержался в тюрьме в Гродно, однако с весны 1940 г. о его судьбе ничего неизвестно. 13 апреля 1940 г. семья Янкайтиса, как родные «врага народа» были депортированы из БССР.

Стэфан Коссецкий

В ранее упомянутых воспоминаниях Вл. Худого также содержатся фамилии польских граждан, которые в марте 1940 г. были отправлены из Бреста в распоряжение минского НКВД. Так, 28 марта 1940 года в столицу БССР были вывезены дипломированный полковник, командир 18-й дивизии пехоты Стефан Коссецкий, а также подпоручик Шкатульник и сержант Концкий. 

Через день в столицу БССР были вывезены профессор Познанского университета Б.Стэльмаховский, судья Стасинский, подпоручик резерва Дыновский. 30 марта 1940 года из Брестской тюрьмы вывезли капитана Брейхе, надкомиссара полиции Чарножицкого и ротмистра Сикору-Сикорского. 1 апреля - капитана Качеровского и подпоручика-пилота Браварка, 2 апреля - дипломированного полковника Б.Техановского и мужчину, как отмечал автор воспоминаний, в одежде полешука, который, скорее всего, был штабным офицером одного из «кресовых» полков. Следы всех этих людей теряются в Минске в 1940 г. 

Среди жертв минского НКВД в 1940 г. было и немало белорусов. В Пинске НКВД арестовало полицейского, белоруса по национальности, Петра Николаевича Хвесюка. В 1940-м его отправили в распоряжение минского НКВД. По статье 76 УК БССР (участие в к/р организации) к высшей мере наказания был осужден бухгалтер из деревни Поречье Брестской области, православный белорус Потап Герасимович Войтенко. Местом его захоронения значится Минск. 6 февраля 1940 г. сотрудниками НКВД был арестован сельский учитель Владимир Степанович Жук. Сначала его держали в пинской тюрьме, а в апреле 1940-го перевели в «Володарку».

Константин Рдултовский

Для того, чтобы понять, через что приходилось проходить польским гражданам в тюрьмах НКВД в белорусской столице, следует обратиться к воспоминаниям Константина Рдултовского. Этот человек является знаковой фигурой для Западной Беларуси. К. Рдултовский родился в 1880 году в имении Чернигов-Горный на Новогрудчине. Окончил гимназию в Минске и получил Высшее образование в Варшавской политехнике. 

В 1919-1920 гг. К. Рдултовский был Барановичским и Столбцовским уездным старостой. Занимался развитием сельского хозяйства на западно-белорусских землях. В 1928 г. землевладелец был избран депутатом Сейма Второй Речи Посполитой. С 1930 по 1938 гг. К.Рдултовский был сенатором от Новогрудского воеводства в польском Сенате. В это же время шляхтич возглавлял Виленскую сельскохозяйственную палату. 4 октября 1939 г. землевладелец был арестован НКВД и помещен в барановичскую тюрьму. В апреле 1940 г. в соответствии с вышеупомянутым приказом Лаврентия Берии № 00350 «О разгрузке тюрем НКВД УССР И БССР» дворянина из Новогрудчины этапировали в Минск.

В варшавском «Восточном архиве» исследовательского Центр «Карта» храниться дневник Константина Рдултовского. Вот как он описывал те события: «1 апреля 1940 г. Около 10 часов утра мы приехали в Минск. Нас вывели из вагонов и посадили в грузовые машины. Проехали мимо памятника Ленину, а возле костела Св. Симеона и Елены, построенного когда-то минском шляхтичем Эдвардом Войниловичем, грузовик резко повернул влево, и вскоре мы оказались возле старой тюрьмы.

Тюрьма НКВД на ул. Володарского в Минске. Сюда привезли К. Рдултовского

Среди тех, кто ехал со мной, было много людей из Гродно и Волковыска. Нас провели на последний этаж и поместили 120 (!) человек в одну камеру. Люди думали, что это не на все время. Однако, они ошибались. На каждого человека приходилось примерно 40 см свободного места. Было жарко, не хватало воздуха. Позже нас стали выводить на прогулки. Кормили хлебом и водой, с какой-то травой. Надзиратели называли это питье «чаем».

Протокол обыска в доме польского полицейского
С.Давидзюка. Этот человек был арестован НКВД
в Косово и весной 1940 г. его следы теряются в
столице БССР. Семья Давидзюка была депортирована

Среди заключенных было много помещиков, осадников, полицейских, офицеров Войска Польского. Люди говорили, что в соседней камере сидело несколько польских генералов. Под нашей камерой находились кабинеты следователей, где арестованных допрашивали. Часто оттуда доносились человеческие крики. Некоторые из заключенных не выдерживали побоев и сходили с ума. Часто арестантов выводили из камеры «с вещами». Больше мы этих людей не видели. На их место приводили новых заключенных.

Через 2 недели пребывания в минской тюрьме НКВД мне зачитали приговор. За то, что я был землевладельцам и «эксплуатировал» 111 человек, меня осудили на 8 лет исправительных работ. 28 апреля 1940 г. Константин Рдултовский был осужден по статье 74 УК БССР за контрреволюционную деятельность и выслан в Карагандинский лагерь. 

Сенатору из Западной Беларуси в каком-то смысле повезло. В августе 1941 года работающего в колхозе под Алма-Атой Рдултовского освободили. Вскоре он вместе с другими соотечественниками оказался в Иране.


Одним арестованных в Западной Беларуси и вывезенных на восток, был и рядовой батальона национальной обороны из Пинска Хенрик Венцек. Приведем воспоминания этого человека: «Всю дорогу нам твердили, что мы едем «домой». На каждой станции состав плотным кольцом окружали военнослужащие войск НКВД. К поезду постоянно добавлялись новые вагоны с людьми.

Где-то в Западной Беларуси. Арест польских полицейских

В Барановичах нас пересадили в поезд, стоящий на рельсах с широкой колеей. Мы все удивились, что в Польше были такие пути. Видимо это было сделано для того, чтобы облегчить обмен товаров с Советским Союзом.

Граница в Негорелом произвела на нас гнетущее впечатление. Вырубленная двухсотметровая полоса посреди леса, туннели под железнодорожными путями и десятки солдат в характерных синих фуражках с винтовками, к которым были примкнуты штыки. 

В Негорелом, прямо перед железнодорожной станцией, была насыпана огромная, высотой с двухэтажное здание, пирамида зерна. Пшеница была советским трофеем, вывезенным из Польши. «Что же они делают?», — думал я. — Ведь сейчас осень, дождь, холодно, зерно пропадет». Вскоре наш поезд двинулся дальше. Впереди был Минск…».

Большинство исследователей сталинских репрессий в Беларуси склоняются к мысли о том, что основным местом, где своих жертв расстреливало минское НКВД, были печально известные Куропаты. Об этом, в своих воспоминаниях говорят и сами палачи из НКВД. 

Вот выдержка из показаний бывшего тюремного надзирателя А. Знака: «В 1939 г. меня назначили начальником склада. Я принимал вещи у задержанных, а потом отдавал их, когда арестованных увозили. Я знал, что сотрудники комендатуры расстреливали заключенных. Они сами этого не скрывали. Но не говорили, кого и куда возят. Однажды, один из сотрудников комендатуры подвыпил, и рассказал, что расстреливают в основном «западников» в лесу за городом, недалеко от дороги на Логойск».

А вот свидетельство надзирателя внутренней тюрьмы НКВД И. Кмита: «Приговоры приводили в исполнение сотрудники комендатуры НКВД. Иногда, когда «пациентов» было очень много, сотрудникам комендатуры в помощь давали людей из других отделов». О том, что в Куропатах могли расстреливать польских военнослужащих свидетельствует, и протокол встречи работников польской прокуратуры с их белорусскими коллегами в 1994 г. В документе, в частности, отмечалось, что в Куропатах были найдены пуговицы от белья, которое использовалось в польской армии.

Эксгумация в Медном

По воспоминаниям сотрудников НКВД, участвовавших в расстрелах репрессированных, мы можем восстановить и то, как шла процедура экзекуции. Приведу рассказ вахтера комендатуры НКВД БССР Сергея Захарова: «По приказу коменданта я и другие конвоиры, фамилий их уже не помню, часа в 22-23 подъехали на крытой брезентом грузовой машине к «американке». Охрана тюрьмы посадила в кузов несколько арестованных. Было их не менее 20 человек. Я не ходил туда, где расстреливали, я сидел в кузове и охранял осужденных. Не помню точно, кто - исполнитель или охранник - пришел, взял одного человека и увел. Раздался выстрел. Потом пришли за другим осужденным, вывели его, снова прозвучал выстрел. Так, расстреляли всех. 

Судя по одежде, а особенно по обуви, среди конвоированных было много жителей Западной Беларуси. Некоторые из них были одеты просто роскошно, другие скромнее. На некоторых была очень дорогой обувь, выполненная на заказ. Такую носили на Западе. В 1937-1938 гг. на расстрел каждую ночь возили. И в сороковом, после присоединения Западной Беларуси работы также было много».

На одном из минских кладбищ покоится прах Степана Григорьевича Кобы. В конце 1930-х этот человек был начальником комендатуры внутренней тюрьмы НКВД («Американки») в Минске. Именно он был одним из тех, кто лично в 1940-1941 гг. приводил в исполнение смертные приговоры узникам минских тюрем, среди которых львиную долю тогда составляли граждане Второй Речи Посполитой.

В марте 1941 года Степан Коба стал комендантом Административно-хозяйственно-финансового отдела НКГБ БССР. В ноябре 1941 г. был откомандирован в Специальный отдел НКВД Резервного фронта. С декабря 1941-го Степан Коба - комендант отдела НКВД Западного фронта, с октября 1946 г. - заместитель начальника административно-хозяйственного отдела МГБ БССР. С августа 1952 г. - заместитель начальника АХО МГБ БССР. Умер 45-летний Коба в собственном кабинете в 1953 г., на два месяца пережив Сталина.

Элементы польской униформы и снаряжения, найденные в Катыни

Другими палачами минских тюрем были сотрудники НКВД БССР Владимир Никитин, Иван Ермаков, Иван Кмит, Иван Бочков. На руках этих, с позволения сказать людей, кровь тысяч безвинно убитых поляков, белорусов, русских, украинцев и представителей других национальностей.

Вот лишь некоторые факты сталинских репрессий против граждан Второй Речи Посполитой на территории БССР в 1939-1940 гг. История Белорусского катынского списка требует дальнейшего глубокого изучения. Данная работа важна, прежде всего, с человеческой точки зрения. Пришло время почтить память безвинно убитых тогда людей. Не важно, были они поляками по национальности или белорусами. Важно то, что эти люди заслуживают уважения и почитания со стороны нас, современных белорусов. Чем быстрее будет раскрыта вся правда о сталинских преступлениях в Беларуси, тем скорее мы сможем избавиться от одного из наиболее противоречивых и сложных сюжетов в нашей национальной истории.

Игорь Мельников, "Историческая правда"

См.также:
Нота В. Молотова Послу Польши в СССР, 17 сентября 1939 г.
Реальный холокост в Польше
Как Гитлер пытался переселить евреев в Советский Союз
Еврейские «партизаны» злят Польшу

По теме:
Тайна советского «иностранного легиона»