Знаменитые фотографии Иоганнеса Хэле не подтверждают расстрел евреев в Бабьем Яре

Киев, 1941 год. Автор фотографий - Иоганнес Хэле (Johannes Hähle), фотограф 637-го отряда пропаганды 6-ой армии Вермахта. Хэле скончался в 1944 году. Все фото сделаны на 36 мм пленку AGFA Color. Надпись AGFA COLOR помещена за перфорацией вверху каждого кадра, а нумерация кадров — внизу. Первых двух кадров нет — возможно, они пострадали при зарядке или были утрачены. Всего есть 29 цветных фото. 

Фальсификаторы обязательно добавляют к этой предыстории следующую фразу:

"В этой подборке продемонстрированы фотографии, сделанные во время массовых расстрелов в киевском овраге Бабий Яр. Вероятнее всего, фотографии сделаны 1 октября 1941 года."

В этом утверждении присутствует три абсолютно неправдивых момента:
1. Фотографии сделаны "во время массовых расстрелов".
2. Показанный на фотографиях хлам принадлежит "расстрелянным евреям".

3. Фотографии сделаны 1 октября 1941 года.

То что на фотографиях отсутствуют как сами массовые расстрелы так и их следы - видно невооруженным  глазом. Никаких подписей к фото Хэле не оставлял, поэтому любые подписи о "вещах расстрелянных евреев" являются не более чем фантазией их авторов.

Кадр 3. (первый кадр в пленке)

Справа на кадре № 3 здание с колоннами — нынешнее Министерство образования и науки Украины (просп. Победы, 10), а до войны — Промакадемия (бульв. Тараса Шевченко, 86).

Кадр 4. Трупы на б-ре Т. Шевченко. Вдали слева внизу бывший Галицкий рынок (Евбаз). Еще дальше наверху - центр Киева

18 сентября 1941 года, к концу дня, части Красной Армии оставили Киев. После отхода частей Красной Армии в городе начался грабеж магазинов и складов. Грабеж продолжался до полудня 19 сентября. Hаселение разграбило магазины и склады как центра, так и окраин города. 19 сентября 1941 года, к 13 часам дня, с Подола, по ул. Кирова, в город начали входить передовые немецкие части. Киевлянин Всеволод Александрович Войтенко вспоминает: 

Когда немцы вступили на Евбаз (а пришли они по бульвару Шевченко со стороны Крещатика), колонна их дошла до улицы Степановской. В это время из чердачного окна двухэтажного домика вылетела граната и шлепнулась у ног немцев. Они моментально легли на землю, но граната не взорвалась. Тогда они окружили дом, раздались автоматные очереди, и через какое-то время солдаты выволокли на улицу трупы двух парней в гражданском. Под этой одеждой оказалась офицерская форма. Немцы разрешили этих хлопцев похоронить, их закопали в скверике около конечной остановки трамвая № 7 (сейчас это где-то возле цирка).

Кадр 5.

На 5-м кадре виден автомобиль на котором Хэле перемещался по Киеву. Выйдя из автомобиля он сделал снимок на кадре 3 (впереди автомобиля), затем на кадре 4 (сзади автомобиля), затем прошел вперед и повторил кадр 3 в другом ракурсе.

На следующих семи (6—15) кадрах  пленки, крупным планом засняты вещи, разбросанные на земле.

Кадр 6. Солдат рассматривает сложенные на дне оврага вещи. 

Если верить историям "очевидцев расстрела", евреев раздевали наверху, затем расстреливали на краю оврага. 

Кадр 7. Эсэсовцы роются в нагромождениях вещей

Похоже что эти вещи выгружали с грузовиков или телег. Однако, согласно рассказам "очевидцев расстрела" евреев заставляли раздеваться на достаточно большом расстоянии от Бабьего Яра, затем их вещи аккуратно складывали и увозили на склад, который "устроили на ул.Некрасовской, 4, в школе №38 (ныне №106) На 1-м этаже хранились продукты, на 2-м — одежда, на 3-м — ковры, меха. Эти склады были довольно посещаемым местом немецких военнослужащих и чиновников, которым выдавались специальные «талоны»". Если это "вещи расстрелянных", непонятно зачем   надо было их сбрасывать на дно оврага, а затем снова поднимать наверх.

Кадр 8. Военнопленные среди гор хлама и тряпья

Кадр 9. Туфли, бурки и калоши.

Кадр 10. Туфли, рваная перчатка, кошелек, бутылка.

Тяжело представить человека в таком наряде и с такими вещами.

Кадр 11.

Фотограф-пропагандист повторяет предыдущий кадр, однако он перевернул фотоснимки чтобы были видны изображения. Вряд ли он придавал художественность этому снимку для иллюстрации немецких преступлений.

Кадр 12 Бабин Яр, вещи на дне оврага

Кадр 13 Бабин Яр, вещи на дне оврага

Кадр 14. Зимние вещи - меховая шапка и рукавички на резинках. 

Невозможно представить, что кто-то носит такую одежду и вещи в сентябре, разве что шапка - национальный элемент одежды.

Кадр 15. Тряпье, протез. 

Если принять на веру что там кого-то расстреливали и перед тем раздевали, то зачем нужно было с будущей жертвы снимать протез и привязывать к нему бельевую веревку?

Далее фотограф-пропагандист поднялся на верхнюю кромку яра и заснял следующее событие: полторы сотни военнопленных в шинелях, вооруженные лопатами, стоят по обеим сторонам дна яра, на его склонах и на самом дне — занятые засыпкой и выравниванием дна, видимо закопав отснятые ранее вещи, которых мы уже не видим.

Кадр 16. В кадр попало около 115 военнопленных

На дне и склонах оврага хорошо просматривается растительность - кусты. Судя по всему, военнопленные что-то прикапывают, а не закапывают в глубокий ров. Обстановка явно непринужденная, совсем не похоже что военнопленные совершают какую-то ужасную работу. Половина из них просто стоит без дела. Длина теней и их направление указывает время около 17-18-и часов вечера. Полная глупость исходит от утверждения, что евреев тайно расстреляли, а на следующий день пригнали военнопленных закапывать тела в неохраняемом месте, где спокойно ходят гражданские лица.

Кадр 17. В кадре запечатлены около 150 военнопленных и несколько охранников

Наверное, это самая известная фотография Хэле с данной фотопленки. На ней мы видим один из оврагов Бабьего Яра, в котором около 150 советских военнопленных закапывают какие-то вещи. Их охраняет несколько немецких солдат. Картина довольно будничная, к охраннику подошли две женщины с ребенком и мирно с ним беседуют. То есть район "массовых убийств" не оцеплен, там свободно разгуливают гражданские лица. Эта фотография совершенно не согласуется с рассказами "чудом выживших свидетелей" о тройном оцеплении. Мы видим что солдат из кадра 16 теперь по-дружески беседует с населением, и в этой смене сюжета проглядывает некая постановочность, что не удивительно: снимки сделаны фотографом-пропагандистом. Кое-кто из военнопленных наблюдает за фотосессией. Неужели эти постановочные кадры были нужны немецким пропагандистам для иллюстрации "самого страшного расстрела в истории человечества"? Разве кто-то может всерьез верить, что пропагандисту Хэле выделили автомобиль и направили в Бабий Яр для фиксации следов военного преступления - массового расстрела немцами мирного населения?

Кадр 18. Военнопленные присыпают землей участок Бабьего Яра

Следующий, 18-й кадр сделан с той же точки, но фотограф спустился несколько ниже, на каске того же конвоира, стоящего теперь спиной, отчетливо видна эмблема войск СС (в Третьем Рейхе СС отвечало за охрану военнопленных). В объектив попало более 100 пленных, некоторые из которых наблюдают за постановочной съемкой. Фотограф-пропагандист в поисках красивой композиции снова попросил конвоира занять другое положение. Эту фотографию сторонники версии расстрелов обходят стороной и стараются не включать в свои подборки. Почему? Во-первых, она опровергает их утверждение что стены оврага взрывали. Во-вторых, из этой фотографии действительно понятно, что военнопленные лишь прикапывают и разравнивают дно оврага. Если предположить, что на дне оврага действительно лежали несколько тысяч расстрелянных, то для того чтобы их закопать, необходимо было переместить огромный объем грунта со стен оврага (а откуда же еще?) и таким образом основательно срезать их, чего мы не видим на снимке. Срытого со стен оврага с сохранившейся растительностью грунта явно недостаточно для того чтобы закопать утверждаемое количество расстрелянных. 

Можно предположить, что на этот "субботник" военнопленных привели с ул. Керосинной, где тогда в бывших красноармейских казармах находился фильтрационный лагерь для военнопленных. Хэле направился туда.

Кадр 19. Женщины и дети у ограды стадиона «Зенит» (ныне «Старт») на ул. Лагерной (с 1967 ул. Маршала Рыбалко). Порядок поддерживает полиция из бывших военнопленных

Кадр 20. Женщины и дети у ограды стадиона «Зенит» (ныне «Старт») на ул. Лагерной (ныне ул. Маршала Рыбалко).

На углу улиц Керосинной (ныне — ул. Шолуденко) и Лагерной (ныне эта ее часть — ул. Маршала Рыбалко) были сделаны 19-й и 20-й кадры: толпа женщин у ограды стадиона «Зенит» (ныне — «Старт») пытается узнать что-то о судьбах своих мужей, сыновей, братьев, возможно, содержавшихся в соседних казармах. В беретах и с непокрытыми головами — горожанки. Крупно сняты кошелки, сплетенные из камыша и лозы. Позируя перед камерой, улыбается полицай — вчерашний, судя по фуражке, командир Красной армии. Черный околыш говорит о том, что он артиллерист, танкист или связист. Но ремень — солдатский: ведь командирская латунная пряжка со звездой, разумеется, уже не годилась. На левом рукаве шинели — белая матерчатая белая повязка с сине-желтыми полосами по диагонали, из всех надписей читается только крупная: «Wehrmacht».

За спиной женщин мы видим совершенно безмятежный пейзаж центральной части Киева. Абсолютно понятно, что уничтожение центра Киева большевиками и пожары еще не начались.

На обратном пути Хэле старался запечатлеть достопримечательности Киева. 

Кадр 23. Немецкий регулировщик на углу б-ра Т. Шевченко (ныне пр-т Победы) и ул. Героев Стратосферы (ныне ул. В. Черновола). Справа советская зенитная пушка.

На этом кадре еще более длинные тени - снимок сделан вечером. За спиной регулировщика центр города, также не видны дымы пожаров, которые начались позже - днем 24 сентября 1941 года.

Кадр 24. Советские военнопленные у трамвая № 7 на б-ре Т. Шевченко. Трамвай стоит, т.к. в городе отключено электричество. Немцы долго не включали его опасаясь взрывов заложенных большевиками мин.

Экстерминисты (сторонники теории уничтожения евреев) утверждают, что камрад Хэле фотографировал Бабий Яр  1 октября - "после расстрела". И при этом в серию его снимков "забывают" вставить вот эти два:

Кадр 25. Западный фасад Киево-Печерской Лавры в лучах вечернего солнца. Судя по теням, солнце уже собирается уйти за горизонт. Во второй половине сентября в Киеве солнце заходит приблизительно в 19:30. Это последние снимки на пленке в этот день.

Кадр 26. Западный фасад Успенского собора Киево-Печерской лавры

Дело в том, что с бульвара Шевченко к Киево-Печерской Лавре самым коротким маршрутом можно было попасть через центр города - пересекая Хрещатик. Причем, судя по последовательности кадров, Хрещатик, пока была отснята эта пленка,  должен был пересечен дважды - по дороге к Лавре и обратно.

Тот самый 26-й кадр, который убедительно подтверждает, что Хэле делал фотоснимки до взрывов и пожаров на Крещатике

Сторонники теории расстрелов в Бабьем Яре утверждают, что фотографии сделаны 1 октября. Однако 1 октября 1941 года Хрещатик выглядел так:

Хрещатик. 28 сентября 1941 года

Хрещатик. 26 сентября 1941 года

Невозможно предположить, что фотограф немецкого отдела пропаганды, проезжая через центр Киева, не пожелал сделать там исторические снимки взорванных и сожженных большевиками зданий (всего было полностью уничтожено около 940 домов!). Ведь сфотографировал же он разрушенный большевиками мост им. Бош:

Кадр 32. На этом кадре пленку в аппарате Хэле «заело» и порвалась перфорация. Поэтому  32-й кадр оказался последним, и взорванный мост им. Е. Бош через Днепр получился снятым дважды на один кадр.

Неужели, у фотографа-пропагандиста отсутствовало желание  запечатлеть военное преступление большевиков - разрушения, в результате которых погибли тысячи людей, из них более ста - немцы? Ларчик открывается просто: в тот день, когда Хэле делал свои фото, чудовищная серия взрывов в Киеве еще не началась, поэтому он не увидел на Хрещатике ничего интересного. А разрушенный 19 сентября 1941 г. большевиками мост им. Бош в тот момент был единственным достойным внимания фотографа злодеянием большевиков (кстати, советские саперы подорвали мост в тот момент когда по нему передвигались красноармейцы и мирные жители).

Выходит, Хэле  делал снимки на этой пленке не позже 23 сентября, ведь 24 сентября на Хрещатике раздались первые взрывы и начались пожары. На фотографиях Хэле  мы видим абсолютно мирные снимки провинциального города, а не потрясающие разрушения. 

Кадр 27. Остатки баррикад на углу улиц Жилянской и Коминтерна

Как видим, баррикада еще не разобрана. На этой и следующих фотографиях небо затянуто тучами - это говорит о том что этот и последующие снимки делались на другой день после фотографирования Бабьего Яра.

Кадр 30. Киев, Андреевский спуск, церковь Св.Андрея Первозванного

Характер теней однозначно свидетельствует о том что фото сделано в полдень. На небе появились облака. В связи с тем что переставить в кадры в пленке невозможно, эта фотография несомненно была сделана на следующий день после съемки Бабьего Яра. Это также раскрывает маршрут фотографа-пропагандиста.

Кадр 31. Здание ЦК КП(б)У (ныне — Министерство иностранных дел Украины) на Михайловской площади. Небо затянуто облаками.

При анализе фотоснимков не следует забывать, что они производились сотрудником отдела пропаганды. Как известно, одной из задач военной пропаганды является демонстрация преступлений противника и подтверждение справедливого характера собственных военных действий. Поэтому, представляется невероятным, что Хэле стал бы снимать на пленку следы каких-либо немецких преступлений в Бабьем Яру. Нет ни логики ни жизненной правды в том, что работник отдела пропаганды фиксировал преступления собственной армии и игнорировал преступления противника. Нет никакой логики в том, что пропагандист фотографировал целые здания, и не замечал разрушенных противником домов, например "киевский небоскреб" - дом Гинзбурга, который расположен в 500 м от здания ЦК КП(б)У.

Дым из развалин киевских домов пробивался еще в течении нескольких дней. Слева виден выгоревший остов дома Гинзбурга. Улица Институтская, слева от здания, поднимается по направлению к Лавре. Из стульев и другого подручного материала немцы сделали ограждение, предотвращающее доступ на пылающий Хрещатик.

Исходя из пропагандистского назначения снимков, логично будет предположить, что в Бабьем Яре находились следы каких-то злодеяний большевиков - именно для их фотофиксации туда и направился Хэле. Некоторые исследователи высказывают предположение что в Бабьем Яре находятся конфискованные вещи репрессированных жертв НКВД, которые пытались то ли вывезти то ли уничтожить. Согласно другим версиям, эти вещи имеют отношение к беженцам и массовой эвакуации. Во время эвакуации с находящейся неподалеку грузовой станции избыточный багаж в вагоны не пропускали.

В любом случае, версия о принадлежности этих вещей расстрелянным евреям не выдерживает никакой критики. Например, распространители версии расстрела утверждают,  что евреям было приказано собраться с вещами. Однако ни на одной фотографии не видно чемоданов, которые, в этом случае, должны были бы там присутствовать в огромном количестве. Также ничто не указывает на то что эти вещи принадлежали евреям.

Исходя из того что снимки были сделаны в течение двух дней в период 20-23 сентября 1941 года, представляется нереальным за этот период организовать и совершить массовый расстрел в том виде, как его описывают пропагандисты этой версии, исходя хотя бы из логистики подготовки и проведения описываемой масштабной акции.

Итак, анализ всех пронумерованных кадров, их очередность, наличие на пленке кадров с Успенским собором окончательно подтверждают тот факт, что на фото отсутствуют какие-бы то ни было следы расстрелов, а фотосъемка в Бабьем Яре происходила в период 20-23 сентября 1941 г. Вполне возможно что Иоганнес Хэле делал последние 5 снимков на этой фотопленке утром 24 сентября - до того как во второй половине этого дня в Киеве раздался первый взрыв.

По теме: Герберт Тидеманн. ЗАГАДКА БАБЬЕГО ЯРА: Критические вопросы и замечания