Речь Адольфа Гитлера, произнесенная 30 января 1939 года перед Рейхстагом

Выступление А.Гитлера перед Рейхстагом в зале берлинской Кролль-оперы 30 января 1939 г.

30 января 1939 года в Германии торжественно отмечалась шестая годовщина прихода Гитлера к власти. В этот день в 1933 г. Рейхспрезидент Германии Гинденбург назначил главу (фюрера) Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) Адольфа Гитлера канцлером. В зале берлинской Кролль-оперы рейхсканцлер выступил перед членами рейхстага с большой речью, к которой тщательно готовился. Геббельс посетил его 29 и 30 января и записал в своем дневнике, что Гитлер старается сделать речь образцом ораторского искусства.

Эта речь - символизирует апогей деятельности А. Гитлера. Он только что мирно вернул Германии все отнятые у нее земли, тем самым выполнив свое главное предвыборное обещание.

Поджог здания Рейхстага (нем. Reichstagsbrand) произошёл 27 февраля 1933 года. Во время пожара зал заседаний практически полностью выгорел и Рейхстаг (парламент) проводил свои заседания в Кролль-опере (Krolloper) около Бранденбургских ворот.

Из текста речи изъяты отметки об аплодисментах и овациях.

* * *

Эта речь стала широко известной благодаря усилиям пропагандистов холокоста, которые превратили ее в излюбленный объект спекуляций, постоянно утверждая, что во время своего выступления перед Рейхстагом рейхсканцлер Германии якобы обещал уничтожить евреев, заявив: "…Результатом войны будет уничтожение еврейской расы в Европе…". Однако, ознакомившись с речью Гитлера без купюр, можно убедиться что фраза, из-за которой ему постоянно приписывают намерение уничтожить евреев, перекручена, разорвана и не закончена. На самом деле она звучит так:

"Если международные еврейские финансисты внутри и за пределами Европы, еще раз преуспеют во втягивании европейских наций в Мировую войну, то ее результатом будет не большевизация всего мира и победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе, поскольку времена, когда остальные нации были беззащитны в вопросах пропаганды, ушли в прошлое. Национал-социалистическая Германия и фашистская Италия имеют учреждения, дающие им в случае необходимости возможность просветить мир о характере вопроса, который многие народы подсознательно ощущают, но ещё не добрались до его сути".

Эти слова означают, что в случае, если евреи развяжут войну, Гитлер собирается бороться с ними путем просвещения мира об их чудовищных планах и поступках. Профессор Дэвид Хогган, рассматривая толкования некоторыми историками речи Гитлера, отмечает, что им:

"... не удается процитировать это заявление Гитлера в контексте, где говорится что трагедия новой войны побудит другие европейские страны последовать антиеврейским программам, уже принятым Германией и Италией. В этом смысле, конец для еврейской расы в Европе означает нечто совсем другое, нежели физическое уничтожение евреев. Это означает всего лишь устранение их непропорционального — по сравнению с их сравнительной численностью — влияния".

В своем выступлении Гитлер также уделил несколько абзацев нападкам международного еврейства на Германию и разжиганию евреями ненависти "с помощью прессы, кино, радио, театра, литературы и т. д. — всего того, что они контролируют". Гитлер говорит, что "когда национал-социалистическая пропаганда начнет отвечать на эти нападки, она победит, так же как она победила внутри самой Германии, изведя еврейского врага средствами убеждения".
Абсолютно очевидно, что Гитлер не ставил никаких задач по физическому "уничтожению еврейской расы в Европе", а лишь предупредил враждебно настроенных международных еврейских финансистов о том, что если они снова развяжут Мировую войну, евреям придется бежать из Европы, к тому же эта угроза относится только на случай возможной войны, которую сам Гитлер развязывать не собирается.
Ровно через два года - 30 января 1941 г., выступая перед Рейхстагом, Гитлер вернулся к своему пророчеству от 1939 года и дал следующие пояснения:

"Также я хочу повторить предупреждение, которое я уже однажды делал 30 января 1939 г. в немецком Рейхстаге. Предупреждение это состояло в том, что, если еврейство ввергнет мир во всеобщую войну, то роли, которую еврейство играет в Европе, наступит конец!"

Нет никаких сомнений в том, что искоренение евреев в речи Гитлера означает конец влиятельной роли, которую еврейство играло в экономике, политике и культуре.
Необходимо учесть, что данная речь была реакцией Гитлера на угрозы бойкота, изложенные Рузвельтом в своей так называемой "карантинной речи", в которой Рузвельт назвал гитлеровскую Германию страной, заражённой опасной, инфекционной бациллой, которую необходимо держать под карантином, то есть другие страны должны её бойкотировать и избегать.
Если отбросить предубеждения и сосредоточиться лишь на смысле выступления рейхсканцлера, то можно говорить о глубокой преданности Гитлера делу мира.

* * *

Депутаты! Уважаемые члены Германского Рейхстага!

Когда шесть лет назад этим вечером десятки тысяч бойцов национал-социализма маршировали сквозь Бранденбургские Ворота чтобы с помощью пламени своих факелов выразить мне, человеку, только что назначенному рейхсканцлером, свое чувство всепоглощающей радости и принести клятвы верности, по всей Германии и в Берлине множество обеспокоенных взглядов было направлено на начало нашего пути, окончание которого, все еще кажется неизвестным и непредсказуемым.

Приблизительно тринадцать миллионов национал-социалистов, проголосовали тогда в мою поддержку. Это было неслыханное количество, но это — едва ли треть числа от всех проголосовавших. Это правда, что остальные двадцать миллионов были рассеяны и разделились среди тридцати пяти других партий и групп. Единственным, что их объединяло, была их общая ненависть к нашему молодому движению, ненависть, порожденная их запятнанной совестью и подлыми намерениями. Как это все еще происходит по всему миру, она объединяет священников партии центра с атеистами-коммунистами, социалистов, намеренных отменить частную собственность и капиталистов, чьи интересы напрямую связаны с биржей ценных бумаг, консерваторов, жаждущих сохранить монархию, и республиканцев, чьей целью было уничтожить ее. Во время долгой борьбы национал-социализма за главенство в стране, все они объединились для защиты своих интересов, тем самым встав в один ряд с еврейством. И епископы-политики, представляющие различные церкви протянули руки свои, дабы благословить этот союз. Эти разрозненные части нации, объединенные лишь своими негативными целями, теперь противостояли трети добросовестных германских мужчин и женщин, которые взялись за восстановление германской нации и государства, перед лицом оппозиции как дома, так и за границей.

Полная картина той степени упадка, которой мы достигли в тот период, теперь постепенно исчезает. Однако, одна вещь остается незабытой: казалось, что только немедленное проявление чуда может спасти Германию. Мы, национал-социалисты, верили в это чудо, а наши противники лишь насмехались над нашей верой. Мысль о спасении нации от упадка, длящегося более пятнадцати лет, просто с помощью силы новой идеи казалась остальным фантастическим бредом. Однако, евреям и другим врагам нашего государства она виделась последним проблеском силы национального сопротивления. И они чувствовали, что когда она исчезнет, тогда они смогут уничтожить не только Германию, но и всю Европу.

Как только Германское государство потонет в большевистском хаосе, в тот же самый момент, вся западная цивилизация погрузится в кризис немыслимых масштабов. Только островитяне, с их ограниченным пониманием, могли представить, что красная чума остановится сама по себе, перед святостью демократической идеи или у границ нейтральных государств.

Спасение Европы началось с одного конца континента – с Муссолини и фашизма. Национал-социализм продолжил это спасение в другой части Европы, и в настоящий момент мы наблюдаем как, в третьей, пока еще отсталой стране, совершается такая же драматическая отважная победа над еврейским интернационалом, пытающимся уничтожить европейскую цивилизацию.

Что такое шесть лет, в жизни одного человека — не говоря уже о жизни народа? В столь короткий период развития, едва ли можно увидеть признаки всеобщего застоя, упадка или напротив — прогресса. Однако, те шесть лет, что теперь находятся позади, наполнены самыми грандиозными событиями за всю историю Германии.

30 января 1933, я переехал на Вильгельмштрассе, ощущая глубочайшую тревогу за будущее моего народа. Сегодня, шесть лет спустя, я произношу эту речь, перед первым Рейхстагом великой Германии. На самом деле, мы — может быть быстрее любого иного поколения — способны провести в жизнь весь смысл этих праведных слов: «Чудо, милостью Господней».

Шести лет было достаточно для осуществления мечты поколений; один год для того, чтобы дать нашему народу насладиться тем единством, к которому бесчисленные поколения стремились тщетно. Я смотрю на вас сейчас, собранных передо мной, как представителей нашего германского народа, со всех земель государства, и знаю, что среди вас есть новоизбранные члены от Остмарка[1] и Судетов[2], и меня снова переполняют грандиозные впечатления от событий того года, в котором реализовались вековые мечты.

Сколько же крови мы пролили напрасно, пытаясь достичь этой цели! Сколько миллионов германцев - сознательно или нет - вступили на горький путь внезапной или мучительной смерти ради достижения этого идеала! Сколько других были приговорены провести свои жизни за стенами крепостей и тюрем, жизни, которые они бы с радостью отдали во имя великой Германии! Сколько сотен тысяч, ведомых страданием и нуждой, были разбросаны по всему миру бесконечным потоком германской эмиграции! В течении долгих лет, многие из них все еще думали о своей нечастной родине, но со сменой поколений, уходит и эта мысль. А теперь, за один год оказалось возможным реализовать эту мечту.

Эта победа далась нам не без борьбы, как кажется беспечным буржуа.

Этому году германского объединения предшествовало почти двадцать лет фанатичной борьбы за политическую идею. Сотни тысяч, нет, миллионы целиком посвятили этой идее себя, свое физическое и экономическое существование.

Они с готовностью выносили насмешки и презрение, так же как и годы постыдного обращения, страшного надругательства и почти нестерпимого террора.

По всей стране мы теряли раненными и убитыми бесчисленное количество товарищей. И наконец, сражаясь за этот успех, мы достигли его, с помощью невероятной энергии и силы смелых решений, которым все фанатично следовали.

Я бы подчеркнул это, потому что существует опасность, что те самые люди, которые почти ничего не сделали для объединения Германии, будучи лишь чересчур шумными ораторами, припишут себе создание этого государства или посмотрят на все события прошедшего года не иначе как на запоздалое событие, которое, к сожалению, было довольно поздно завершено национал-социализмом.

Я бы подчеркнул относительно этих элементов то, что успешное завершение этого года требует стальных нервов, которых этому дворянству как раз и не хватает. Эти застарелые вечные пессимисты, скептики и безразличные люди, которых мы все знаем, и которые никогда не решались на позитивный настрой во время двадцати лет нашей борьбы, сейчас, когда мы наконец достигли победы, думают, что имеют право делать критические замечания словно выдающиеся эксперты национального возрождения.

Сейчас, в нескольких словах, я напомню вам о некоторых фактах исторических событий памятного 1938 года: среди 14 пунктов, которые президент Вильсон пообещал Германии от имени всех союзников сделать основой на которой будет установлен новый мир, когда Германия опустит оружие, был фундаментальный принцип самоопределения народов.

Отныне народы не просто передавались из рук в руки, словно имущество, от одного суверена к другому, с помощью искусства дипломатии, но во имя священных естественных прав, могли выбирать собственный курс своего существования и политики. Провозглашение этого принципа могло бы иметь основополагающее значение. На самом деле, в послевоенное время силы  Союзников применяли эти теории тогда, когда они могли заставить их служить своим собственным интересам. Так, они отказались вернуть Германии ее колониальные владения, ссылаясь на то, что было бы неправильно переселять коренных обитателей колоний в Германию против их воли.

Но, конечно, в 1918 никто и не стал выяснять, какова же была воля самих переселенцев. Но пока Союзники таким вот образом, поддерживали право на самоопределение для примитивных негритянских племен, в 1918 они отказались предоставить столь высоко развитой нации как германцы, права человека, которые до этого, столь торжественно обещали. Много миллионов германских граждан были оторваны от государства против своей воли или не получили возможности воссоединиться с ним. На сама деле, в разительном контрасте с торжественными обещаниями права на самоопределение Версальский мирный договор, препятствовал даже объединению германцев Остмарка с родиной, в тот самый момент, когда в Австрии прилагались все усилия, для того чтобы это право заработало посредством плебисцита. Все усилия по привнесению изменений в ситуацию, посредством обычного метода разумного пересмотра до сих пор проваливались, и неизбежно бы провалились в будущем. Ввиду хорошо известной диспозиции Версальских сил, можно понять, почему все статьи, которые были вынесены на пересмотр договора Лигой наций, носили чисто платонический характер.

Я сам — сын Остмарка был полон священного желания решить эту проблему, и таким образом вернуть мою родину в состав нашего государства. В январе 1938, я наконец решил что в течении года, так или иначе, я буду бороться и одержу верх в борьбе за право на самоопределение 6,500,000 германцев, проживающих в Австрии.

1) Я пригласил господина Шушниг, тогда канцлера Австрии, на встречу в Берхтесгаден, и объяснил ему, что Германское государство не станет больше бездеятельно терпеть угнетения своих германских товарищей. Поэтому, я предложил ему принять подход к окончательному решению этой проблемы посредством разумного и равноправного соглашения. Я не оставил ему сомнений, что в противном случае, свобода для этих 6,500,000 германцев, будет добыта силой, с помощью любых приемлемых средств. Результатом этой встречи стало соглашение, согласно которому, я мог надеяться на решение этой сложной проблемы, в основном, посредством взаимопонимания.

2) В своей речи перед Германским Рейхстагом от 22 февраля, я заявил, что наше государство более не может безучастно следить за судьбой десяти миллионов германцев, раскиданных по всей центральной Европе и оторванных от родины против своей воли. Я заявил, что прежде всего, дальнейшее угнетение и плохое обращение с этими германцами повлечет за собой крайне активные контрмеры.

Несколькими днями позже, господин Шушниг решил вопиющим способом нарушить наше соглашение, которого мы достигли в Берхтесгадене. Его идея состояла в том, чтобы посредством сфальсифицированного плебисцита, уничтожить легитимное основание национального права на самоопределение и свободы этих 6,500,000 германцев. Вечером, в среду 9 марта из речи Шушнига в Инсбруке я узнал об этом намерении. Той же ночью я отдал приказ о мобилизации определенного числа пехотных и моторизированных дивизий, имевших приказы перейти границу в субботу, 12 марта в 8 утра, с целью освобождения Остмарка.

Утром пятницы, 11 марта, мобилизация этих частей и ударных соединений СС была завершена. Они заняли свои позиции в течении дня. Тем временем, под действием всех этих событий и восстанием жителей Остмарка, Шушниг сдался.

Ночью пятницы, меня просили отдать приказ германским войскам на вступление в Австрию, чтобы предотвратить мощные межнациональные столкновения внутри страны. К 10 вечера войска в нескольких точках уже пересекали границу. К 6 часам следующего утра началось движение основной массы войск. Население приветствовало их с невероятным воодушевлением, ибо, наконец, получило свою свободу. В субботу, 13 марта, в Линце, при помощи двух известных вам законов я закрепил включение Остмарка в состав нашего государства, и принял присягу на верность членов бывшей австрийской армии мне, как главнокомандующему Германскими военными силами. Двумя днями позже, в Вене, прошел первый объединенный военный парад. Все это произошло с поистине захватывающей скоростью. Наша вера в мобильность и эффективность новых военных Германских сил не была напрасной. Наши ожидания были превышены. Убежденность в огромном значении этого отличного инструмента, была подкреплена этими несколькими днями. Первые выборы в Великий германский Рейхстаг, которые проходили 10 апреля, показали всеобщее одобрение нашей политики германской нацией. Примерно 99 % населения выразили с помощью голосования свою поддержку этих действий.

Несколькими неделями позже, находящаяся под влиянием международной компании ненависти, ведущейся несколькими газетами и конкретными политиками, Чехословакия на своей территории начала усиливать гонения против германцев.

Около 3,500,000 наших соотечественников жили там в отдельных поселениях, которые большей частью соседствовали с границами нашего государства, вместе с германцами вытесненными оттуда в течении двадцати странных лет чешского государственного террора. В этой стране, при недостойном обращении разной степени тяжести были насильно удерживаемы  около 4,000,000 человек.

Ни одна мировая держава, обладающая чувством чести, не смогла бы бесконечно взирать на подобное положение дел. Человек, ответственный за такое положение дел, человек, что постепенно превратил Чехословакию в пример всех враждебных намерений, направленных против нашего государства, — господин Э. Бенеш, в то время — президент Чехословацкого государства. Это он, по предложению и с помощью определенных иностранных кругов, провел мобилизацию Чехословакии в мае прошлого года, с целью 1. спровоцировать Германию, и 2. опустить уровень мирового престижа нашего государства.

Вопреки дипломатической ноте, дважды направленной чехословацкому президенту от моего имени, заверявшей его, что Германия не мобилизовала ни единого солдата, вопреки заверениям, которые вообще возможно предоставить представителям другого государства, этот обман продолжился и была распространена новость о том, что Чехословакия была вынуждена провести мобилизацию в ответ на мобилизацию Германии, и что поэтому Германии пришлось отменить свою мобилизацию и отказаться от своих планов. Господин Бенеш начал распространять по миру свою версию событий, которая гласила, что именно его решительные меры, привели к тому, что Германия оказалась там, где ей и место. Но раз, Германия не проводила мобилизацию в свои войска, и не имела ни какого намерения нападать на Чехословакию, подобное развитие событий неизбежно привело к серьезному падению престижа нашего государства.

Принимая во внимание, эту недопустимую провокацию, усиленную воистину позорной травлей и терроризированием наших соотечественников, живущих на данных территориях, я решился раз и на всегда решить проблему Судетской Германии. 28 мая я приказал:

1. Что подготовка для военных действий должна быть закончена 2 октября,

2. Что возведение наших западных укреплений должно быть расширено и ускорено.

Чтобы заключить соглашение с господином Бенешем и защитить государство от дальнейших попыток внешнего влияния или угроз, было решено начать немедленную мобилизацию 96 дивизий и принятие всех мер, которые бы могли увеличить это число.

Позднейшие события того лета и бедственное положение германцев в Чехословакии показали, что эти приготовления не были напрасными. Различные этапы окончательного урегулирования этой проблемы — теперь достояние истории.

И снова военные приготовления, которые затронули все службы и даже группы СС и СА, так и бесчисленные отделения полиции, как и в случае с Австрией, были полностью успешны. На западе мобилизация организации доктора Тодта, возглавляемая ее блестящим лидером, благодаря преданности всех офицеров, солдат, трудящихся и рабочих, которые принимали участие в этой работе[3], достигла уникального результата, который история прошлого никогда бы не сочла возможным.

Если некоторые газеты и политиканы во всем мире и могут утверждать, что Германия таким образом угрожала другим нациям с помощью военного шантажа, то только грубо искажая факты. Германия восстановила право на самоопределение для десяти миллионов своих соотечественников на территории, дела которой не касаются ни Британии, ни любой другой Западной державы. Поступая так, Германия не собиралась никому угрожать – она лишь пыталась сопротивляться вмешательству в ее дела третьей стороны.

И мне не нужно уверять вас, господа, что и в будущем мы не потерпим попыток Западных держав вмешиваться в некоторые вопросы, которые не заботят никого кроме нас самих, в попытке этим вмешательством воспрепятствовать естественным и разумным решениям. Поэтому, мы все были счастливы, когда благодаря инициативе нашего доброго друга — Бенито Муссолини, и, благодаря высокой готовности господина Чемберлена и господина Даладье, стало возможным найти точки соприкосновения, которые не только позволили достичь мирного урегулирования вопроса, не требовавшего отлагательств, но более того, которые можно рассматривать как пример возможности общего и здравого обращения и урегулирования конкретных жизненно важных проблем.

Однако мы не достигли бы подобного соглашения с основными странами Европы без полной готовности решить эту проблему любыми средствами. Судетские германцы, в свою очередь, так же имели возможность решить вопрос их репатриации в Великую Германию личным и свободным выражением своей воли.

Они выразили свое согласие тем же подавляющим большинством, какое они продемонстрировали на выборах в Первый германский Рейхстаг. Таким образом, сегодня перед нами предстает представительство всей германской нации, которое может рассматриваться в качестве подлинного Учредительного собрания.

Я не намерен, да и не могу в ходе этого изложения упомянуть имена всех тех, чья помощь дала мне теоретический и материальный базис для успеха этого великого дела объединения. Тем не менее, я обязан упомянуть о том что плечом к плечу со мной были, импульсивный и невероятно эффективный старый член партии фельдмаршал Геринг в судебной сфере, которую он курирует столь же мудро как и храбро, и господин Фон Риббентроп, продемонстрировавший превосходное обращение с каждой отдельной проблемой в международных отношениях в это важный период, который теперь позади, и оказал неоценимую помощь в приведении в жизнь моей политики. Вот мой отклик на настоящий ход событий прошлого исторического года. Однако мне кажется важным заявить сегодня перед лицом нации, что 1938-й был в первую очередь годом, когда весь мир лицезрел триумф идеи. Это была идея – в противоположность предшествующим столетиям – объединившая  нацию, хотя казалось, что подобного можно достичь лишь силой оружия.

Когда германские солдаты вошли в Остмарк и в германские Судетские территории, они не только противостояли угнетателям жившего там народа, но и представляли национал-социалистическое сообщество, которому все эти миллионы в течении долгих лет хранили верность и которым были духовно едины. Годами, несмотря на гнет, германцы Остмарка и Судетских территорий, носили в своих сердцах флаг национал-социалистического государства. И это – решающее различие между теперешним воплощением великой Германии и подобными попытками прошлого. В те далекие дни – эти  попытки представляли собой насильственное сведение германских племен в одно государство. Сегодня – германская нация сама одолела противников нашего государства. Всего восемь месяцев понадобилось для того, чтобы осуществить одно из самых ощутимых изменений в Европе. Раньше такое главным образом творили совместные интересы различных племен или земель, или эгоизм германских князей, которые были противны любому подлинному единению нашего государства. Но сейчас, после того как внутренние враги нашего государства были уничтожены, только интернациональные спекулянты, выигрывавшие от разделения Германии, предприняли последнюю попытку вмещаться в нашу жизнь. Поэтому сейчас не было необходимости обнажать меч для того чтобы силой добиться единства нации, но его стоило обнажить, для того чтобы защитить последнее от внешних врагов. Молодые институты нашего государства прошли свой первый тест на прочность с многообещающим результатом.

Это уникальное событие в истории нашей нации олицетворяет для вас, господа, священное и вечное обязательство.

Вы не являетесь представителями местного или отдельного племени, вы не являетесь представителями частных интересов, ибо прежде всего, вы — избранные представители всей германской нации. Вы — гаранты того германского государства, которое национал-социализм, сделал возможным, создал. Поэтому, вы обязаны верно служить движению, которое подготовило почву и реализовало это чудо германской истории в 1938 году. В вас должны сосредотачиваться высшие формы добродетелей национал-социалистической партии — преданность, товарищество и покорность.

В ходе нашей борьбы за Германию мы совершенствовали эти добродетели внутри себя, так, чтобы они на все времена оставались внутренней направляющей силой членов Рейхстага. Только тогда это представительство германской нации станет единым сообществом, тех кто в действительности помогает строить германское государство. История последних 30 лет преподала всем нам один великий урок, а именно, что роль наций на мировой арене, пропорциональна их внутренней силе.

Количество и качество населения определяет значимость нации как целого. Но последняя и главная часть, имеющая значение при оценке подлинной силы нации, всегда будет представлять собой внутренний порядок государства. Ведь он — есть организация национальной силы.

Германская нация, в прежние времена, была политически и социально дезорганизована, и потому тратила огромную часть присущих ей качеств в межклановой борьбе, столь же бесполезной, сколь и бессмысленной.

Это разобщение было известно как демократия, разрешившая открытое выражение мнений и инстинктов, и ведущая не только к развитию или свободе частных ценностей или сил, но также вызывающая их бессмысленную трату и, в конце концов, парализующая каждого человека, который все еще может обладать подлинной созидательной силой.

Положив конец этой убыточной борьбе, национал-социализм в то же время освободил до поры дремлющие внутренние силы, позволив им совершенно свободно действовать, тем самым представляя жизненные интересы нации и в отношении выполнения важных задач, связанных с обществом в нашем государстве, и в отношении защиты первостепенных жизненных ценностей во всем мире. Нелепо говорить, что покорность и дисциплина нужны лишь солдатам и играют незначительную роль в жизни наций. На самом деле все наоборот.

Дисциплинированное и обязанное подчиняться общество способно к мобилизации всех сил, облегчающих утверждение существования наций, и поэтому с великим успехом представляет интересы всех своих слоев. Однако такое общество нельзя создать с помощью одного только принуждения, но лишь захватывающей силой идеи, то есть, с помощью напряженного постоянного образования.

Национал-социализм стремится к учреждению подлинного национального сообщества. Подобная концепция являлась бы очень далеким идеалом. Однако, не стоит из-за этого унывать. Скорее наоборот. Ведь именно красота этого идеала, заставляет мужчину продолжать работать и работая смело приближаться к нему. В этом-то и состоит разница между партийными программами забытого прошлого и конечной целью национал-социализма. Они содержали по-разному сформулированные концепции или цели экономического, политического или религиозного характера. Однако, эти цели были применимы только к своему времени, и потому — ограниченны. С другой стороны, национал-социализм, поставил перед собой цель построения национального сообщества, которую можно достичь и удержать только непрерывным и постоянным образованием. В то время как работа бывших политических партий была бесполезной, ибо в основном состояла в решении сиюминутных вопросов и задач, связанных, главным образом, с государственными и экономическими делами, когда большая часть дискуссий проходила в Парламенте, национал-социалистическое движение смело и решительно вело свою работу среди самого народа. И практическое значение этой работы, проявилось не внутри Рейхстага, но во всех сферах политической жизни, как внутренней, так и внешней. Именно национальное сообщество является главенствующей ценностью – и потому решающим фактором, который лидеры прежнего государства не учитывали при принятии своих решений. Однако все эти факты перевешивает один единственный — недостаток понимания целей как таковых, проявляемый, в частности, бывшими представителями буржуазных партий.

Существуют такие люди — которые, даже перед лицом громадного и всепоглощающего счастья, совершенно не способны к рефлексии, не говоря уже об эмоциях. Такие люди не обладают внутренней искрой жизни, и бесполезны для любого общества. Они не творцы истории, и уж тем более, невозможно творить историю, находясь рука об руку с ними. В своей глупости и пресыщенном декадансе, они — ничто иное, как бесполезные и испорченные животные. Они находят удовольствие и удовлетворение в возвышенных мыслях, то есть в невежестве, которое кажется им разумностью или мудростью, поднимающей их выше всяких мирских событий. Совершенно ясно, что нация не может состоять из подобного рода глупцов, и при этом быть способной на возвышенные действия и свершения.

Однако, невозможно представить или даже править, нацией, которая в основном состоит из этих дураков, а не из чистокровных, идеалистичных, верующих и преданных женщин и мужчин. Только такие люди являются значимыми единицами национального сообщества. Им можно простить тысячи слабостей, если только они достаточно сильны чтобы отдать — если потребуется — свои жизни ради своего идеала или мировоззрения.

И так, в вашем присутствии, господа, мне не остается ничего кроме, как повторить свою решительную просьбу, которую я озвучивал на тысячах национальных слетов. Взгляните на становление и укрепление национал-социалистического сообщества, как на средство сохранения нашего государства.

Одно только это уже заставит вас достичь практических результатов в бесчисленных сферах своей деятельности. Только так, станет возможным эффективное использование труда тех сотен тысяч или миллионов энергичных представителей нашей нации, чьи обыденные гражданские жизни, потраченные на обычные дела, никогда не смогут дать им подлинного удовлетворения.

Организация национал-социалистического сообщества требует миллионы активных членов. Найти и выбрать их — значит помочь в громадном процессе выявления, который позволит нам выделить выдающихся людей и сделать их нашими представителями для того, чтобы реформировать работу самого государства. Мужчин, известных по их заслугам, а не только учености. Этот отбор имеет решающее значение не только для самой нации, но и для управления государством. Поскольку среди миллионов, составляющих тело нации, найдется достаточно талантливых людей, в высшей степени подходящих для занятия каждой должности. Нет лучшей гарантии сохранения государства и народа перед лицом революционных идей некоторых личностей и раскольнических тенденций времени, чем эта.

Опасность исходит только от тех, не выявленных творческих дарований, а не от мелких критиков или ворчунов, с их негативными заявлениями. В таких людях нет ни энергии, ни идеализма, чтобы подстегнуть их к достижению чего-либо требуется усилие. Редко когда их дух протеста или злой умысел достигают большего, чем написание памфлетов и газетных статей или позволение себе ораторских излишеств. Веками, подлинные революционеры, которых только знал мир, всегда были людьми, желающими руководить, но не имеющими возможности или же принадлежащими к высокомерным, испорченным и исключительным классам общества. Таким образом: в интересах государства, по средствам осторожной селекции, снова и снова искать и находить существующие в нации таланты, и использовать их наилучшим образом.

Первое, что необходимо для этих действий — мощная организация живого национального сообщества. Поскольку, именно она ставит наиболее комплексные задачи и требует постоянного и различного, по своей сути, труда. Только подумайте об огромном количестве образовательной работы, то есть руководящей работы, жизненно необходимой в такой организации как Рабочий Фронт. Господа, мы стакнулись с бесчисленными и огромными дальнейшими задачами. Новая история лидерства нашей нации, еще только должна быть написана. Ее сотворение — зависит от расы.

Однако, так же необходимо требовать и убедиться в выполнении это требования, чтобы вся система и метод нашего образования воспитывали, прежде всего, храбрость и готовность к принятию ответственности ибо, они должны рассматриваться как неотъемлемые качества, которыми должно обладать каждое государственное учреждение. При назначении человека на тот или иной руководящий пост в государстве или партии, большую ценность следует придавать характеру, а не чисто академическому или, как утверждают, интеллектуальному соответствию. Нельзя считать абстрактное знание решающим фактором, ибо там, где необходим руководитель, там важен скорее природный талант к руководству, а с ним и развитое чувство ответственности, которое придает ему решимости, отваги и стойкости.

Общепринятым должен стать принцип, согласно которому отсутствие чувства ответственности, никогда не должно вызывать восхищения своей предположительно прекрасной академической ученостью, а аттестат выступать истиной в последней инстанции. Знание и лидерские качества, которые всегда подразумевают личную энергию — не несовместимы. Ибо, в сложных ситуациях, имеющееся знание, ни при каких обстоятельствах, не получиться заменить на честность, отвагу, храбрость и решимость. А эти качества куда важнее для руководящего людьми государственного или партийного деятеля. И все это я говорю вам, господа, оглядываясь на один год германской истории, который показал мне, более ясно, чем вся моя предыдущая жизнь, как жизненно необходимы эти качества; и как во время кризиса, один единственный энергичный деятель перевешивает тысячу немощных интеллектуалов.

Но этот новый тип человека, как общественный фактор, выбранный, за воплощении качеств руководителя, так же должен быть освобожден от многочисленных предрассудков, которые я могу описать лишь как лживый и полностью бессмысленный набор общественных моралей. Нет такой позиции, которая не сможет найти свое конечное обоснование пользе, которую она приносит всему обществу. Все, что не нужно или вредно для существования сообщества, нельзя назвать моралью, на которой можно основать социальный порядок. И самое важное, национальное сообщество возможно только тогда, когда принятые законы — едины для всех. Не следует ожидать или требовать, чтобы один человек действовал в соответствии с принципами, которые в глазах других людей являются абсурдными или вредными, или даже просто неважными. Я не принимаю тех социальных классов, которые загнивают, отрезав себя от настоящей жизни, поддерживают в себе жизнь искусственную — за изгородью сухих переживших свое время классовых законов.

До тех пор, пока идея способна обеспечить тихое место для погребения, против нее не может быть возражений. Но если она является попыткой поставить преграду на пути прогресса жизни, тогда ураганный ветер молодости снесет все эти наросты одним порывом.

Сегодня, в нашем германском государстве, народном государстве, не существует социальных предрассудков, и потому, нет особого социального морального кодекса. Это государство признает только законы жизни и необходимости, к которым человек пришел по средствам разума и откровения. Национал-социализм признает эти законы и необходимости, и это — дело национал-социализма, заставить остальных, уважать их.

Обращаясь в этот торжественный день, таким образом, к вам, господа, хочу еще раз уверить вас, в вашем чувстве долга, как борцов за национал-социалистическое движение. Делайте, что можете, ради достижения великих целей нашей философии, которые так же являются целями борьбы нашего народа. Поскольку ваше теперешнее положение является, не положением избранных членов парламента, но положением национал-социалистических борцов, которых наше движение представило германскому народу. Ваша главная обязанность состоит в формировании нации и формировании нашего сообщества, в образовании нации и образа мысли, соединяющего в себе подлинно национальную и социальную идеи.

Именно по этой причине, германский народ и избрал нас с вами. Принципы нашего движения обязывают нас действовать единообразно, независимо от ситуации, в которой мы можем оказаться. Но именно по этому, у нас есть больше прав представлять германскую нацию, чем у тех парламентариев, имеющих демократическое происхождение, которых мы знали в прежней Германии, и которые добились своих постов, оплачивая их более или менее значимыми суммами. И теперь, после шести лет, в течении которых руководство германским народом и государством находилось в моих руках, я смотрю в будущее, я должен найти способ выразить, то глубокое чувство уверенности и доверия, что вдохновляют меня. Сплоченность германской нации, гарантами которой, вы, господа, в первую очередь, являетесь, уверяет меня в том, что какие бы задачи не стояли бы перед нашим народом, национал-социалистическое государство, рано или поздно найдет способ их решения. Не важно, какие трудности ждут нас впереди, энергия и отвага нашего руководства всегда их преодолеет. Я убежден в этом так же как и в том, что германский народ усвоив уникальный исторический урок прошедших лет, последует за этими руководителями с величайшей решимостью.

Господа, мы живем во время, когда воздух наполнен криками демократических защитников морали и преобразователей мира. Слушая заявления этих апостолов, почти можно поверить в то, что весь мир только того и ждет, чтобы вытащить германскую нацию из ее бедственного положения, и повести ее назад к славному государству космополитического братства и международной взаимопомощи, суть которого мы, германцы, столь сильно распробовали во время пятнадцати лет, прошедших до прихода к власти национал-социализма. Речи и статьи из этих демократических стран, каждый день твердят нам о тех трудностях, с которыми мы — германцы столкнулись. Но можно заметить разницу между заявлениями политиков и главными статьями их журналистов.

Их политики либо жалеют нас, либо льют елей старых рецептов — которые к сожалению, однако, не выглядят такими уж успешными в их собственных государствах; с другой стороны, журналисты, дают волю своим собственным сантиментам, чуть более свободно. Они уверенно, злорадствуя рассказывают нам, что мы голодаем или что голод — Божья кара — скоро снизойдет на нас, что нас постигло разорение в результате финансового кризиса, или кризиса производственного, или — в случае, если этот все-таки не наступит — кризиса потребительского. Единственная проблема состоит в том, что прозорливость этих всемирных демократических экономистов, о существовании которой у нас есть столько догадок, не всегда дает одинаковые заключения.

Только в течении прошлой недели, принимая во внимание, все ее давление самоутверждения Германии, можно было прочесть:

1. Что, несмотря на то что Германия имела профицит производства, эта продукция была бы потеряна, из-за недостаточной покупательской способности населения;

2. Что, несмотря на то, что имелся огромный потребительский спрос, нехватка  продукции, может привести к краху страны.

3. Что мы вот-вот рухнем под страшным бременем долгов;

4. Что нам не нужны дополнительные средства, но национал-социалистическая политика и этой области состоит в противоречии со священными идеями капитализма, и потому — пожалуйста, Всемогущий, пусть она — разрушит сама себя;

5. Что германский народ бунтует против низкого уровня жизни;

6. Что наше государство не может более поддерживать высокий уровень жизни германского народа — и так далее.

Эти и многие другие такие же тезисы догматиков демократического мира, имели место в бесчисленных заявлениях, сделанных в течении периода борьбы национал-социализма за власть, и в частности, в течении последних шести лет. Во всех этих сетованиях и пророчествах есть только одно искреннее усилие, и это – единственное честное демократическое желание состоит в том, чтобы германскому народу и особенно национал-социалистической Германии следует наконец исчезнуть.

Правда, одну вещь, германский народ, то есть мы, реализовали сами: ведь Германия несомненно всегда имела сложное экономическое положение. На самом деле с 1918 года, многие люди считали ее положение безнадежным. Тогда как в период 1918 года просто опускали руки, перед лицом этих трудностей, или надеялись на весь остальной мир, чтобы потом разочароваться в нем, национал-социализм сломал эту систему трусливой капитуляции пред неизбежной судьбой, и воскресил к жизни инстинкт самосохранения нации. Этот инстинкт не только начал работать с невероятной силой, но — как я сегодня показал — он также добился невероятного успеха, так что я могу сказать две вещи: первое, что мы действительно вступили в сложную борьбу, используя каждую частицу нашей объеденной силы и энергии народа, и второе, что мы полностью выиграем эту борьбу — на самом деле, мы уже выиграли ее!

В чем причина всех наших экономических трудностей? Это перенаселение нашей территории. И в связи с этим есть только один факт и один вопрос, который я могу продемонстрировать критикам на Западе и в заморских демократиях. Вот в чем состоит этот факт: в Германии на квадратный километр приходиться 135 человек, живущих без внешней помощи и наколенных запасов; в течении 15 лет бывший добычей для всего остального мира, обремененный непомерными долгами, без колоний, германский народ тем не менее сыт и одет и, более того, у нас нет безработных.

Вопрос же состоит в следующем: какая из так называемых демократий способна совершить такой подвиг? Если мы и выбрали особые методы, то причина этого состоит в том, что мы были вынуждены так поступить под давлением конкретных обстоятельств. И, фактически, наше положение было настолько трудным, что его никак нельзя сравнивать с положением других держав. Существуют в мире и такие страны, где вместо 135 человек на квадратный километр, как в Германии, живут только 5 или 11 – там где огромные пахотные земли просто не используются, там где есть все вообразимые полезные ископаемые. Существуют такие страны, у которых помимо всего этого есть еще и природные ресурсы, уголь, железо и руда, и все-таки они не способны даже решить свои собственные социальные проблемы, решив проблему безработицы или преодолев другие трудности.

А теперь представители этих стран кичатся чудесными качествами своих демократий. Они совершенно вольны делать что захотят. Но до тех пор пока у нас в Германии была эта самая демократия, у нас было семь миллионов безработных; и разрушенное производство, как в городах так и в деревнях, и общество на грани революции.

Теперь, несмотря на все трудности, нам удалось решить эти проблемы, потому что у нас был для этого свой режим и своя внутренняя организация. Представители зарубежных демократий дивятся тому, что мы теперь предпочитаем свободу сохранения режима, что наш режим лучше прежнего; но более всего они дивятся тому, что германский народ соглашается слушаться действующий режим и отвергает прежний. Но разве режим, имеющий поддержку 99 % населения, не представляет полностью иной вид демократии, отличающийся от запатентованного решения, которое в некоторых станах возможно только при помощи очень сомнительных методов влияния на результат выборов? А главное, каково значение этой попытки всунуть нам нечто такое — являющееся вопросом выбора народа — чем мы и так обладаем в более чистой и лучшей форме?

Что касается этого столь рекомендуемого метода, то он доказал свою полную бесполезность в нашей стране. В других станах вполне понимают, что сотрудничество между демократиями и так называемыми «диктатурами» возможно.

И что это должно значить? Вопрос о форме правления или организации национального сообщества вообще не должен быть предметом для международных дебатов.  Нам в  Германии совершенно все равно  какова  форма правления в других странах. Нам, по большому счету, даже все равно экспортируется ли национал-социализм — являющийся нашим изобретением, так же как фашизм в Италии — в другие страны или нет. Как минимум — нас это не интересует. Мы не видим преимуществ в переносе национал-социализма – как идеи – в другие страны, так же как мы не видим повода для войны в том, что другие народы выбрали демократию. Утверждение, что национал-социалистическая Германия вскоре нападет и расчленит Северную и Южную Америки, Австралию, Китай и даже Нидерланды, потому что там иные формы правления, того же уровня, что и заявления о том, что мы намерены немедленно оккупировать Луну.

Наше государство и наш народ существуют в очень трудных экономических условиях.  Прежний режим капитулировал перед нелегкостью такой задачи, и оказался неспособен, по своей сути, бороться против сложностей, с которыми он сталкивался. Для национал-социализма слова «капитуляция» не существует ни во внутренних делах, ни в делах внешних. Национал-социализм полон упрямой решимости так или иначе решать проблемы, которые должны быть решены. Из-за нашего положения мы вынуждены компенсировать недостаток материальной базы величайшей индустриализацией и максимально интенсивной концентрацией нашей рабочей силы. Те, кто может лежать под банановой пальмой и вкушать фрукты, падающие прямо им в руки, конечно же, не так борются за свое существование, как германский крестьянин, который должен напрягать все свои силы в течении всего года, чтобы возделать свое поле. В связи с этим, мы отказываемся признать, что беззаботный международный любитель бананов имеет какое бы то ни было право критиковать действия германского крестьянина.

Если определенные методы нашей экономической политики остальному миру кажутся вредными, то ему следует признать, что ненависть части бывших стран - победителей, бессмысленная и бесполезная с экономической точки зрения, и вынудила нас применять их. Я хочу прояснить вам, в нескольких словах, господа, тем самым прояснив для всего германского народа, существующее положение вещей, которое мы должны либо принять, либо изменить.

До войны Германия обладала процветающей экономикой. Она участвовала в мировой торговле и соблюдала экономические законы, которые были в то время общими, так же как и методы этой торговли. Мне ничего не надо добавлять относительно необходимости участвовать в этой торговле, ибо слишком самонадеянно полагать, что Бог создал этот мир для одного или двух человек.

Каждый народ имеет право обеспечивать свое существование на этой земле.

Германский народ — один из старейших цивилизованных народов Европы. Его вклад в мировую цивилизацию не ограничивается парой политиканских фраз, но основывается на бессмертных достижениях, крайне полезных для всего мира. Наш народ имеет то же право в открытии и освоении мира, как и любой другой. Тем не менее, даже в предвоенные годы английские общественные круги поддерживали идею — крайне ребяческую, с экономической точки зрения — о том, что разрушение Германии позволило бы Британии получать сверхприбыль от мировой торговли.

Кроме того, существовал и еще один фактор: Германия тех дней, в конечном счете, могла не оказаться в полной власти мирового господства, которого пытались добиться евреи.

Поэтому они использовали все доступные средства для начала войны против Германии. Война, в которую Германия оказалась вовлечена только из-за ошибочного понимания преданности союзнику, через 4 года  закончилась фантастическим воззванием президента Америки Вильсона.

Эти «Четырнадцать пунктов», позднее дополненные еще четырьмя, представляли собой торжественные обязательства Союзников, на основе которых Германия опустила оружие. После перемирия эти обязательства были нарушены самым вероломным образом. А затем начались эти безумные попытки стран победителей превратить страдания войны, в постоянный источник противостояния во время мира.

Если бы этому был сегодня положен конец, то это случилось бы не из-за демократических деятелей, продемонстрировавших свое понимание или хотя бы чувство справедливости, но только посредством силы, пробудившейся в германской нации. В любом случае, ясно, что в конце той войны любой разумный взгляд заметил бы, что ни одна страна ничего не выиграла. Хитрые британские авторы экономических статей, которые написали что уничтожение Германии подняло бы благосостояние каждого британца и обогатило бы страну, были вынуждены — по крайней мере на время, пока ясно была видна ложность их заявлений — замолчать.

Несколько месяцев назад, в речах английских политиков и ведущих статьях таких же авторов, снова начали появляться такие же гениальные открытия. Ради чего начали войну? Ради того чтобы уничтожить германский флот, второй по силе в мире?

В любом случае результат был следующим: теперь два других государства вмешались в наши дела – одно заняло позицию лучше германской, а второе заняло место самой Германии. И как это было связанно с уничтожением германской торговли? Уничтожение германской торговли затронуло Англию почти так же как и Германию. Англия и англичане не стали богаче. Или попытка уничтожить наше государство имела иную причину? Наше государство сегодня сильно как никогда ранее. Или она должна была укрепить положение западной демократии в мире? В разных частях света ранние версии этой демократии были удалены из обращения и уничтожены.

От берегов Тихого океана на Дальнем Востоке, до вод Северного моря и средиземноморских берегов, начали быстро распространяться другие формы правления. Все возможные преимущества от этой войны полностью исчезли — не только неисчислимые человеческие и материальные жертвы, но и продолжающееся тяготы на производстве, и прежде всего в бюджетах государств.

Однако, и это — факт ясный, его можно было заметить сразу же после окончания войны. Если бы его рассматривали, то мирный договор был бы основан на совершенно иных началах.

Например, единственно необходимое доказательство состоит в том что, для того чтобы считать репарационные выплаты 1919 и 1920 годов реальными, были нужны просто экстраординарные способности в оценке наших экономических возможностей. Эти требования столь далеки от любых экономических причин, что за ними можно видеть лишь основополагающее желание разрушения мира, как единственную внятную их причину, которую в противном случае придется характеризовать как безумие.

Поскольку ситуация была следующей:

Первое, платой за войну было исключение Германии из мировой торговли. Поэтому, в соответствии с этой целью войны, заключение мира должно было превратить Германию в автаркию, то есть, остальные государства, которым она угрожала торговой конкуренцией, должны были в конце войны предоставить германскому народу область, подходящую для самообеспечения, требуя от народа Германии получать все необходимое лишь оттуда и не иметь больше экономических контактов с остальным миром. Этого война не сделала. Вместо этого, мировая война была нужна только для того, чтобы исключить Германию из мировой торговли. Сама война и была подлинным мотивом для агрессоров того времени. И за тем они обложили поверженную страну бременем интернациональных репараций, которые можно было выплатить, лишь удвоив активность государства на мировом рынке.

Но на этом все не закончилось: в попытке предотвратить или затормозить любую автаркическую деятельность Германии, у нашего государства отняли даже его собственные колониальные владения, которые были приобретены посредством сделок и договоров. Это означает, что сильнейший народ центральной Европы, с помощью серии поистине гениальных маневров, заставили гораздо более усердно работать на экспорт, не взирая на стоимость такого труда. Поскольку германских экспортных товаров хватало не только для того чтобы обеспечить Германию, но и для обеспечения выплат безумных репараций, это означало, что в чтобы заплатить одну марку, экспортировались товары стоимостью три или четыре марки, поскольку за длительный период времени эти гигантские суммы можно было выплатить только с прибыли, а не с имеющихся запасов. Все это происходило из-за того, что Германия была неспособна выполнить эти обязательства перед странами-победителями с помощью займов, которые бы субсидировали германскую конкурентоспособность на мировом рынке, потому что десять или двенадцать миллионов мужчин отдали свои жизни на полях сражений ради уничтожения Германии — их экономического конкурента.

Я лишь частично упомяну о том, что, в конце концов, этот безумный порядок привел к перегреву производства, а затем к коллапсу всех национальных экономик и вызвал серьезный валютный кризис. Поведение так называемых стран-победителей после окончания войны было полностью иррациональным и безответственным.

Кража германских колоний с точки зрения морали была несправедливой.

Экономически же — совершенно безумной! Политические мотивы, двигавшие ими, были настолько узки, что их возможно назвать глупыми. В 1918 году, после окончания войны страны-победительницы имели бы достаточно власти для разумного урегулирования международных проблем. Отсутствие такого урегулирования не может быть оправдано тем фактом, что эйфория победы заслонила уши наций от голосов разумных политиков. Это так же не добавило любви к демократиям. Сами политики не понимали что они делали и каковы будут последствия их действий.

В действительности эта проблема под конец войны стала еще более ужасной, чем она была до ее начала. Если говорить кратко, эта проблема состояла в следующем: как всем великим нациям может быть гарантирована справедливая и разумная доля мирового богатства? Поскольку с уверенностью никто не мог утверждать, что как в случае с Германией, 80 миллионов разумных людей можно целиком осудить как изгоев, или заставить их навсегда остаться пассивными, навязав им смехотворные договорные статьи, основанные лишь на голой угрозе силы, нависшей над ними. И это касается не только Германии, но и всех остальных наций, оказавшихся в таком же положении, поскольку совершенно ясно, что богатство мира делят или силой, и в таком случае, это разделение время от времени будет корректироваться силой, или это разделение основывается на принципах справедливости и, стало быть здравого смысла – в  этом случае справедливость и здравый смысл должны служить правосудию, и, в конечном счете, целесообразности.

Но чтобы обрести это богатство, Бог позволил некоторым нациям сначала захватить мир силой, а затем защищать награбленное при помощи морализаторских теорий, которые, скорее всего, утешают и, что важнее, крайне удобны для «имущих», но для «неимущих» эти теории так же неважны, как и неинтересны, ибо в них не вложено никаких обязательств. Эту проблему не решает и то, что главные политиканы с презрительной усмешкой заявляют, что существуют «имущие» нации и остальные — которые всегда будут «неимущими».

Эта абсолютная истина, возможно, действует как принцип решения социальных проблем внутри капиталистических демократий. Но те государства, которые действительно управляются населением, отвергают такие теории как в делах внутриполитических, так и в делах внешнеполитических. Ни одна нация не рождена чтобы жить «неимущей» и ни одна нация не рождена чтобы жить «имущей», но распределение богатства в мире является результатом исторического развития. Можно представить, что в течении долгого периода времени нации, вследствие внутренних кризисов, могут на время исчезать с исторической арены, но представить, что в Европе такие нации как германцы или итальянцы могут исчезнуть навсегда с исторической арены, на которой они появились как равные партнеры, и как активные и пассивные силы цивилизации, — есть абсолютная ошибка.

До тех пор пока Германия озабочена сложившейся ситуацией — все просто. Наше государство имеет 80 миллионов  жителей, по 135 человек на квадратный километр.

Великие германские колониальные владения, которые наше государство приобрело мирно, с помощью договоров и выплат, были украдены — в полном противоречии с торжественными заверениями президента Вильсона, которые и были той основной причиной, по которой Германия сложила оружие. Возражение, что эти колониальные владения не имели особой важности, должны были бы привести к тому, что бы их со спокойной душой бы нам вернули. Но возражение о том, что это невозможно, потому что Германия не знала бы что с ними делать, потому что ничего не делала с ними раньше — нелепы. Германия, припозднившаяся в получении колониальных владений, могла развить их достаточно быстро, но до войны не испытывала такой острой необходимости в них как сейчас. Поэтому это возражение столь же глупо, как если бы кто-нибудь усомнился в способности нации построить железную дорогу из-за того, что у нее не было железных дорог сто лет назад. Следующее возражение состоит в том, что ее колониальные владения не могут быть возвращены, так как Германия тогда бы получила стратегическую позицию — это чудовищная попытка отрицания основных прав нации и народа. Для этих возражений может быть только одна причина: Германия была единственным государством, у которого не было колониальной армии, так как она придерживалась пунктов Акта Конго, который впоследствии был нарушен Союзниками. Германия не требует назад своих колониальных владений, чтобы создать там колониальные армии — у нее хватает своего населения — она требует назад свои колониальные владения, чтобы облегчить свои экономические трудности. Но даже если этому не верят, это — несущественно и ни в коем случае не влияет на наше право. Подобное возражение, могло бы быть удовлетворено, только если весь остальной мир желал бы избавиться от своих военных баз, но вынужден был бы их оставить из-за того только, что Германия получила бы назад свои колонии. Факт остается фактом, 80-и миллионная нация не будет вечно терпеть ограничения, которых не у других наций. Ошибочность и бедность этих аргументов ясно показывают, что по сути все это — лишь вопрос силы, в котором здравый смысл и справедливость не играют здесь никакой роли. С точки зрения здравого смысла, сами причины, которые могли бы быть выдвинуты против отнятия у Германии ее колоний, могут быть использованы сегодня, для их возвращения. Так как нет места для расширения ее экономики внутри страны, Германия вынуждена удовлетворять свои потребности увеличивая свое участие в мировой торговле и вливаясь в бартерный обмен. Те нации, которые обладают огромными экономическими возможностями, либо потому что они обладают большой территорией, либо потому что они имеют огромные колониальные владения, должны согласиться с нами в одном — а именно, в том, что экономическое существование нации не может продолжаться без необходимых поставок пищевых продуктов или без поставок важнейшего сырья.

Если отсутствует и то и другое, нация вынуждена участвовать в мировой торговле при любых обстоятельствах и возможно, даже в той мере, которая нежелательна для остальных стран. Всего несколько лет назад, когда условия вынудили Германию принять Четырехлетний план, к своему великому удивлению мы могли слышать голоса британских политиканов и государственных деятелей (которые иногда звучали столь искренне), упрекающие Германию в том, что она вышла из международной экономики, даже прервала всем международно-экономические связи, и потому оказалась в прискорбном состоянии изоляции. Я ответил господину Идену, что эти опасения, были несколько преувеличены и даже если они были высказаны искренне, то все равно были неприемлемы. Сегодняшние условия делают невозможным для Германии выход из мировой торговли. Они попросту вынуждают нас исключительно в силу необходимости участвовать в ней несмотря ни на что, даже если формы нашего участия не нравятся той или иной стране. В связи с этим, я должен добавить, что упрек в том, что уровень мировой торговли снижается из-за наших методов бартерного обмена, даже если он полностью обоснован, следует направить тем, кто виновен в таком положении наших дел, и это — страны с интернациональной капиталистической направленностью, которые своими произвольными валютными манипуляциями уничтожили все закрепившиеся соотношения между ценами отдельных валют, потому, что это подходило их эгоистическим интересам. Но, в этих обстоятельствах, германская система обмена, подразумевающая обмен равной части честного труда на такую же равную часть, более порядочна, чем практика выплат в валюте, которая через год девальвируется на столько-то и столько-то процентов.

Если некоторые страны и борются с германской системой, то только потому что, во-первых, германский метод торговли отменил трюки с валютой и парижской фондовой биржей ради честных деловых сделок. Германия никого насильно пользоваться этими методами не заставляет, но и сверх того, всяким парламентским демократам лекции на тему принципов, по которым она должна действовать, читать себе не позволит.

Мы закупаем хорошие пищевые продукты и сырье и поставляем хорошие товары.

Всем ясно: то, что экономика страны не может производить сама, можно лишь импортировать оттуда, где принимается ее валюта, в виде дополнительных товаров с помощью увеличения товарооборота. Но, как я уже подчеркнул, нация, которой недостает экономической свободы действия, просто напросто вынуждена импортировать сырье и пищевые продукты, ее экономическая система, при этом, действует в соответствии с самой непреодолимой силой из всех, а именно — с силой необходимости. В попытке удовлетворить большую часть своих экономических нужд, которая была разработана в Четырехлетнем плане, германская нация освобождала зарубежные рынки от германской конкуренции. Чего нельзя достичь с помощью внутренней экономики, имея наши сегодняшние запасы ресурсов, должно достигаться с помощью участия в мировой торговле.

Германская экономическая политика подчинена необходимостям столь сильно, что ни одна угроза капитализма не сможет сбить нас с нашего курса, потому что, как уже подчеркивалось ранее, наша движущая сила связана не со стремлением нескольких капиталистов к прибыли, но скорее с требованиями ситуации, в которой оказался весь наш народ, ситуации, обрушившейся на нас без особой на то причины, — по чьей-то вине, и совершенно не важно, что именно правящий режим делает ради интересов германской нации, главное — что он это делает.

То есть, ни один режим не смог бы игнорировать нынешние экономические трудности. Ему пришлось бы следовать тому же курсу, что и нам, если, конечно он, отбросив свои обязанности, не выберет развал своей великой нации, развал не только экономический, но и культурный. Результаты политики выплат репараций освободили германский народ не только от некоторых иллюзий, но и от многочисленных экономических идеологий и догм, которые ранее казались священными. Нужда заставила германский народ трезво взирать на реальность. Живя под давлением нужды, мы научились, во-первых, полностью подсчитывать наиболее существенный национальный капитал, а именно — способность к труду.

Всякие мысли о золотом резерве или запасах валюты блекнут перед усердием и эффективностью хорошо спланированных национальных производственных ресурсов. Сегодня, в эпоху, когда экономисты всерьез верят, что стоимость валюты определяется золотовалютным запасом страны, лежащим без дела в хранилищах национальных банков, и прежде всего обеспечиваемый ими, мы — можем лишь улыбаться. Ведь вместо этого мы научились понимать, что увеличение объема производства поддерживает курс валюты и даже может поднять ее стоимость, тогда как сокращение производства рано или поздно приводит к неизбежной девальвации. И пока финансовые и экономические пророки в других станах предсказывали наш крах каждые три или шесть месяцев, национал-социалистическое государство предельно повышало уровень своего производства, чтобы стабилизировать собственную валюту. Установилось естественное соотношение между расширением производства и объемом используемой валюты. Стабильные цены, которые поддерживались любыми средствами, оказались возможными лишь при стабильных зарплатах. И то, что практиковалось в Германии последние шесть лет в попытке увеличить национальный доход – так это  пропорциональность роста производства с возросшим объемом выполненной работы. Как только такое было  достигнуто, это не только позволило шести миллионам безработных найти работу, но и обеспечить им высокий доход и стабильную покупательскую способность, то есть, каждая выплаченная им марка, немедленно в том же соотношении увеличивала объем нашего национального производства.

В других странах принят совершенно иной метод. Производство сокращается, а национальный доход повышается за счет роста зарплат, покупательская способность их валюты стремительно падает, до тех пор пока наконец это падение не оканчивается девальвацией. Я признаю, что германский экономический курс обречен на непопулярность, потому что его принятие означает, что каждое повышение зарплат должно сопровождаться повышением уровня производства, это повышение — первично, а повышение зарплат — вторично, или, иными словами, включение семи миллионов безработных в торговлю и промышленность есть, или было, не вопросом выплаты зарплат, но чисто и только вопросом производства. Но трудовые ресурсы Германии еще не до конца включены в производство, дальнейший рост объема выполненной работы обеспеченный через увеличение интенсивности труда или повышение уровня рационализации технического процесса, приведет к более широкому участию личности в возросшем потреблении и, таким образом — к реальному увеличению зарплат.

Но мы, господа депутаты, абсолютно ясно понимаем, что такой рост производства не является возможным в одной сфере: в сфере производства сельхозпродукции. То, что немецкий крестьянин может вырастить в немецком жизненном пространстве - фантастично и почти невероятно. За это он достоин нашей самой глубокой благодарности.

Однако, природа установила границу дальнейшей интенсификации усилий. Это значит, что если ничего не измениться, германский уровень потребления найдет свои естественные границы в максимальном уровне производства продовольствия. Возникшую ситуацию можно будет преодолеть двумя способами: первый — по средствам дополнительного импорта продовольствия и увеличения экспорта германской продукции, который в свою очередь потребует увеличения импорта, по крайней мере, некоторых видов сырья, необходимого для производства, в результате только часть импорта будет содержать в себе поставки продовольствия. Или второе — расширение жизненного пространства нашей нации, настолько, чтобы решить внутриэкономическую проблему недостатка продовольствия. Так как второе решение пока что недоступно из-за слепоты единожды победивших нас стран, мы вынуждены прибегнуть к первому решению, другими словами, мы должны экспортировать, для того чтобы покупать продовольствие, и более того, так как этот экспорт требует импорта сырья, которого у нас нет, мы вынуждены экспортировать еще больше, в попытке обеспечить себя этим сырьем.

Эта необходимость есть следствие не капитализма, как это может быть в случае других стран, она возникает из самой огромной нужды, с какой только может столкнуться нация, а именно — нужды в хлебе насущном, и когда политики других стран угрожают нам, Бог знает какими экономическими санкциями, я лишь могу заверить вас, что если эта безвыходная экономическая борьба все же начнется, она будет для нас легкой, легче чем для сытых наций, ибо наша главная идея в этой борьбе будет простой: германская нация должна жить (экспортировать) или умереть, и я уверяю всех скептиков в мире — германская нация не умрет, не от этого, но она будет жить. Если необходимо, она отдаст все свои производственные ресурсы нашему новому национал-социалистическому сообществу в распоряжение его руководителей, для того чтобы начать эту борьбу и довести ее до конца. Что касается этих руководителей, я могу уверить вас, что они готовы дойти до предела своих возможностей. Однако окончательное разумное решение этой проблемы будет невозможно до тех пор, пока человеческий разум не одолеет жадность некоторых наций, а этого не случится до тех пор, пока люди не поймут того что, настаивать на подобной экономической и политической несправедливости, не имея от этого никакой выгоды на самом деле — безумие.

Насколько экономически неоправданными могут быть эффекты этой упорной нетерпимости, можно понять из нижеследующего: в 1918 кончилась война, в 1919 у Германии отняли ее колонии. Они ведь все равно не несли никакой экономической пользы своим новым владельцам. Они не могли стать ни открытыми рынками, ни интенсивно развиваться. Однако, это отчуждение было частью дискриминации, содержащейся в 447 статьях Версальского Диктата, против 80 миллионов прекрасных людей. Другие статьи делали для Германии невозможными в будущем равные взаимоотношения с другими нациями. И каким же было следствие такой политики ненависти? Экономическое следствие, состояло в провале любой попытки разумного восстановления мировой торговли, военное, состояло в принудительном разоружении побежденных наций, что рано или поздно приведет к насильственному освобождению от этих ограничений. Тогда в 1933 и 1934 я делал одно предложение за другим по установлению разумных ограничений на вооружение. Они были холодно отвергнуты, как и требование возвращения украденных у Германии колониальных владений.

Если эти одаренные чиновники и политиканы в других странах посчитают чистую прибыль, которая увеличивается из-за военного и колониального неравенства, и потому законного общего неравенства за которое они столь упорно боролись, тогда они, скорее всего, вряд ли смогут оспорить то, что они уже заплатили слишком много за свое предполагаемое военное превосходство и те прекрасные колониальные владения, которые  они отняли у Германии. Экономически было бы мудрее достигнуть разумного и расчетливого соглашения с Германией относительно колоний и европейской политики, чем выбрать курс, который может принести огромную прибыль международным торговцам оружием, но в то же время наложить непомерное бремя на народы. Я считаю, что три миллиона квадратных километров германских колониальных владений, попавших в руки Англии и Франции вместе с отказом принять Германию на основе политического и военного равенства, скоро будет стоить одной только Англии 20 000 000 000 золотых марок, и я боюсь, что в не столь отдаленном будущем эта сумма еще больше возрастет, в результате чего, бывшие германские колонии, вместо того чтобы приносить прибыль, окажутся убыточными. Можно было бы возразить, что это так же коснется и Германии. Чудесно. Для нас это будет большим удовольствием.

Между нами существует одно различие: мы боремся за жизненно важные права, без которых мы просто не сможем жить, тогда как они бурятся за поддержание несправедливости, которая лишь обременяет их и все равно не приносит никакой прибыли.

В нынешних обстоятельствах, единственный доступный нам путь состоит в том, чтобы продолжать нашу экономическую политику по максимальному использованию доступных нам ресурсов. Она вынуждает нас наращивать наши усилия по всем направлениям, в попытке расширить производство. Что в свою очередь вынуждает нас осуществлять четырехлетний план более решительно чем когда бы то ни было – это  означает, что мы должны еще больше использовать наши трудовые ресурсы, ибо только так мы приблизимся к новому периоду в германской экономической политике.

В течении первых шести лет, после прихода к власти, целью нашей экономической политики было направить незанятые трудовые ресурсы на работу.

Задача и цель грядущих лет — пересмотреть все наши трудоспособные ресурсы, для того, чтобы по средствам рационализации спланировать их организацию, и достичь всего возможного, с помощью лучшей технической организации условий труда при тех же затратах, для достижения лучших результатов, и таким образом, сохранить способность и энергию для новых дополнительных отраслей производства.

Это, в свою очередь, заставляет нас открыть рынок ценных бумаг в основном с целью технического развития наших производств, и с другой стороны, освободить их от давления государства. С этой целью торговля, производство и финансы обязательно должны быть связаны друг с другом теснее. В этой связи, я решил завершить преобразование Центробанка, начиная с 30 января 1937, превратив его из банка международного во внутренний. Если некоторые другие страны начнут жаловаться, что тем самым еще одно германское обязательство потеряло бы свои международные качества и свойства, мы можем лишь сказать, что твердо решили: каждый институт нашей национальной жизни будет главным образом германским, что он будет носить национал-социалистические оттенки. И это должно показать всему остальному миру насколько ошибочно упрекать нас в желании навязать германские идеалы другим странам, и насколько более правомерно национал-социалистическая Германия могла бы жаловаться на то что другие страны до сих пор постоянно пытаются навязать нам свои взгляды.

Сегодня, господа, я вижу обязанностью каждого германца понимание экономической политики, которую проводит наше правительство, и поддержка ее всеми возможными средствами, но прежде всего, как городу так и деревне следует помнить, что их основа не покоится на какой-то теории – финансовой или иной – но лежит на простом исполнении должностных обязанностей, то есть, на понимании важности объема производства товаров.

В конечном счете, экономическая структура современной Германии напрямую связана, хорошо это или плохо, с международной политикой безопасности нашего государства. Лучше понять это в хорошие времена, и потому я рассматриваю как высший долг национал-социалистического правительства — делать все, что в человеческих силах, чтобы усилить нашу национальную оборону. В этом, я надеюсь на понимание германского народа и, в первую очередь, на силу его памяти.

Ибо в период, во время которого Германия была беззащитна, мы не наслаждались никаким равенством прав – как международных, так и политических и экономических. Скорее, он был отмечен самым унизительным обращением, когда-либо выпадавшем на долю великой нации, и бессовестным вымогательством. У нас нет причин полагать, что если когда-либо в будущем Германия снова будет переживать период упадка, ее судьба будет иной. Наоборот, некоторые из тех же самых людей, что высекли искру войны, все еще являются движущими или движимыми силами возбуждения масс, разжигания вражды, с целью проложить путь для новой вспышки конфликта.

В частности, вы, господа, должны запомнить одну вещь: очевидно, что в некоторых демократиях одной из особых прерогатив политико-демократической жизни является культивация искусственной ненависти к так называемым тоталитарным странам. Поток новостей с частично извращенными, а частично выдуманными фактами, проясняет свою цель — взбудоражить общественное мнение против наций, которые ничего плохого не сделали и не имеют такого желания, и которые, на самом деле, годами оставались жертвами жестокой несправедливости.

Когда мы защищаемся от нападок таких демагогов как господин Даф-Купер, господин Иден или господин Икес и подобных им, наши действия обличаются словно посягательства на священные права демократий. Эти агитаторы видят вещи только в соответствующем свете, они дают себе право нападать на другие нации и их правительства, и никто не вправе защищаться от этих нападок. Я вам убедительно заявляю: до тех пор, пока германское государство остается суверенным, ни английские, ни американские политиканы не смогут запретить нашему правительству отвечать на такие нападки, и производство оружия является нашей гарантией на все грядущие времена в том, что мы останемся суверенным государством: наше оружие и союзники.

На самом деле, утверждение о том, что Германия планирует напасть на Америку, может быть воспринято лишь со смехом, и лучше оставлять без внимания непрекращающиеся заявления некоторых британских поджигателей войны. Но не следует забывать что:

1. Вследствие политической структуры этих демократических государств, вполне возможно, что несколькими месяцами позже эти самые поджигатели могут оказаться во главе.

2. Поэтому, чтобы обеспечить безопасность нашего государства, мы должны рассказать народу Германии, пока еще есть время это сделать, всю правду об этих людях.

Германская нация не чувствует ненависти к Англии, Америке или Франции. Все чего она желает — мира и спокойствия. Но они — постоянно продолжают возбуждать ненависть к Германии и германскому народу с помощью еврейских и нееврейских демагогов. Следовательно, если  поджигатели войны достигли бы своих целей, то наш народ был бы поставлен в положение, к которому он психологически не был бы готов и потому не смог бы его понять.

Вот почему я считаю необходимым, чтобы начиная с этого момента наша пропаганда и пресса усилено отвечала на эти нападки и, в первую очередь, обратила на них внимание германского народа. Наша германская нация должна знать в лицо тех, кто жаждет начать войну любыми средствами.

Я убежден, что эти люди ошибаются в своих расчетах, ибо, когда национал-социалистическая пропаганда начнет отвечать на эти нападки, она победит так же, как она победила внутри самой Германии, изведя средствами убеждения еврейского врага.

Остальные нации вскоре поймут, что национал-социалистическая Германия не желает вражды с ними, что все эти заявления о наших враждебных намерениях по отношению к ним — ложь, ложь, порожденная отвратительной истерией или манией самосохранения части некоторых политиканов, хотя в некоторых государствах эта ложь используется беспринципными спекулянтами ради спасения своих вложений. Прежде всего, это — международное еврейство, которое возможно надеется таким способом удовлетворить свою жажду мести и денег, а с другой стороны, это – отвратительная клевета, которую выливают на великую и миролюбивую нацию.

Никогда, например, германские солдаты не воевали на американской земле, разве только за независимость и свободу Америки. Но американские солдаты прибыли в Европу чтобы помочь задушить великую нацию, которая стремилась к свободе. Германия не нападала на Америку, это Америка напала на Германию, и, как заключил Следственный комитет Американской палаты представителей, и сделала это из чисто капиталистических мотивов, без каких-либо иных причин.

Но есть одна вещь, которую следуют понять всем: эти попытки совершенно не могут повлиять на Германию в том как она решает еврейский вопрос. В связи с еврейским вопросом я должен сказать следующее. Сегодня весь демократический мир играет позорный спектакль: выражая сочувствие бедному, замученному еврейскому народу, он продолжает оставаться жестокосердным и равнодушным  когда дело доходит до оказания помощи, отказываясь от исполнения очевиднейшего в этой ситуации долга[4]. Доводы, которые приводятся в оправдание отказа от помощи, фактически говорят в нашу пользу - в пользу германцев и итальянцев.

Вот эти доводы:

1. «Мы, демократии, не можем принять к себе евреев», Однако в этих империях нет и десяти человек на квадратный километр, в то время как Германия, у которой их 135, должна найти место и для евреев!

2. Они заявляют нам: «Мы не можем принять их до тех пор, пока Германия не выделит им некоторый капитал, который они смогут увезти с собой как эмигранты».

Германия была столетиями настолько добра, что принимала у себя эти элементы, хотя у них не было ничего, кроме заразных болезней - политических и физических. То, чем они обладают сегодня, они получили ценой отвратительных манипуляций над простой германской нацией.

Сейчас мы лишь воздаем им по заслугам. Когда, благодаря инфляции, германская нация была подталкиваема и ведома евреями, отобравшими все сбережения, накопленные ею за годы честного труда, когда остальной мир отнял у германской нации ее внешние инвестиции, когда мы лишились всех своих колониальных владений, тогда, очевидно, благотворительные настроения не сильно влияли на демократических деятелей. Сегодня я могу лишь заверить этих господ, что благодаря жестокому уроку, который демократии преподавали нам в течении пятнадцати лет, мы стали совершено невосприимчивы к воздействиям на чувства.

После того, как, к концу войны, 800 000 наших детей умерло от голода и недоедания, а мы вынуждены были смотреть, как миллион голов рогатого скота забирают у нас в соответствии с безжалостными пунктами Версальского диктата, который навязали нам апостолы демократического гуманизма, как мирный договор; мы вынуждены были смотреть как миллион германских ветеранов были оставлены в плену на целый год без всякой на то причины. Мы вынуждены были смотреть как у около полутора миллионов германцев отняли все, чем они владели на наших пограничных землях, как их выгнали, оставив им только их одежду. Мы терпели, когда миллионы наших соотечественников были оторваны от нас, и без их на то согласия, оставлены один на один с необходимостью выживать.

Я бы мог дополнить эти примеры еще десятком намного более жестоких. Поэтому, я бы попросил перестать говорить нам о сантиментах. Германская нация не желает чтобы ее интересы определялись и контролировались другими нациями. Франция для французов, Англия для англичан, Америка для американцев, и Германия для германцев.

Мы решили не допускать появления на территории нашей страны других народов и вытеснять тех, которые были способны тянуть одеяло на себя, захватывая ведущие государственные посты. Поскольку мы сами желаем воспитывать нашу нацию для занятия этих постов. У нас есть сотни тысяч очень смышленых крестьянских и рабочих детей. Мы дадим им образование. На самом деле, мы уже начали давать им образование и хотим, чтобы однажды именно они, а не чужаки, смогли занять ведущие позиции в нашем государстве, совместно с нашей интеллигенцией.

Прежде всего, германская культура, как показывает само ее название, - германская, а не еврейская, и потому руководство и забота о ней будет поручено представителям нашей нации. Когда весь остальной мир  лицемерно кричит о варварском изгнании из Германии такого "незаменимого" и такого в высшей степени "культурно-ценного" элемента, мы можем только удивляться его реакции на эту ситуацию. Ибо демократы должны быть благодарны, что мы отпускаем этих "прекрасных носителей" культуры и отдаем их в распоряжение остального мира. Согласно их собственным заявлениям, они не смогут найти никакого оправдания своему отказу принять эту "ценнейшую расу" в своих странах. Я также не вижу причин, по которым представители этой расы должны быть навязаны немецкой нации, тогда как государства, которые так восторгаются этими "чудесными людьми", под любым предлогом, какой только можно выдумать, отказывают им в приеме. Я думаю, что чем раньше эта проблема будет решена, тем лучше: ибо в Европе не наступит равновесие, пока не будет решен еврейский вопрос. Очень может быть, однако, что соглашение по этому вопросу будет рано или поздно достигнуто в Европе даже между теми нациями, которые в других вопросах не очень легко соглашаются друг с другом.

В мире достаточно места для создания поселений, но мы раз и навсегда должны избавиться от мнения, согласно которому, евреи были созданы Богом для того чтобы брать проценты, для того чтобы паразитировать на теле и труде других наций. Еврейская раса должна научиться создавать, как это делают другие нации, или, рано или поздно, ее потрясет кризис невероятного масштаба.

Хочу сказать в этот день[5], который, возможно, памятен всему миру, а не только нам — германцам: в течении своей жизни мне часто приходилось быть пророком, и за это меня часто осмеивали. Во время моей борьбы за власть, в первую очередь именно евреи воспринимали мои пророчества со смехом когда я говорил, что однажды я стану руководителем всего государства, и вместе с этим — всей нации, и что в таком случае, я, среди прочего, решу и еврейский вопрос. Их смех, некогда такой громкий, теперь, как я полагаю, застрял у них в горле.

Сегодня я еще раз выступлю в роли  пророка: если международные еврейские финансисты, внутри и за пределами Европы, еще раз преуспеют во втягивании европейских наций в Мировую войну, то ее результатом будет не большевизация всего земного шара, венчающая победу иудаизма, а исчезновение еврейской расы в Европе, поскольку времена, когда остальные нации были беззащитны в вопросах пропаганды, ушли в прошлое. Национал-социалистическая Германия и фашистская Италия имеют учреждения, дающие им в случае необходимости возможность просветить мир о характере вопроса, который многие народы подсознательно ощущают, но ещё не добрались до его сути.

Евреи могут продолжать свою кампанию травли в некоторых государствах пользуясь своей монополией на прессу, кино, радиопропаганду, театры, литературу – я пропущу это мимо ушей. Однако, если этому народу удастся еще раз ввергнуть миллионы людей в совершенно бессмысленный для них, но выгодный для евреев конфликт, то скажется эффективность разъяснительной работы, которая позволила за несколько лет в одной Германии полностью победить еврейство. Нации более не желают умирать на поле боя, ради того, чтобы эта изменчивая международная раса могла получать прибыль от войны, или удовлетворять свою ветхозаветную месть.

Еврейский лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» будет сметен воплощением более высокого порядка, а именно «Рабочие всех классов и наций, узнайте же общего врага!».

Среди поднимаемого сегодня, так называемыми демократиями, гула против Германии, есть утверждение, что национал-социалистическая Германия — является антирелигиозным государством.

Поэтому, я хочу торжественно заявить всей германской нации следующее:

1. До сих пор в Германии никого не преследовали за религиозные взгляды, и никогда не будет преследовать.

2. Национал-социалистическое государство с 30 января 1933 года, через свои институты выделило обеим церквям следующие суммы, полученные от налогоплательщиков:

Финансовый год	рейхсмарок
1933	130 000 000
1934	170 000 000
1935	250 000 000
1936	320 000 000
1937	400 000 000
1938	500 000 000

Ко всем этим суммам следует прибавить около 85 000 000 рейхсмарок в год дополнительных выплат, сделанных различными германскими землями, и еще 7 000 000 рейхсмарок в год от приходов и приходских союзов.

Между прочим, церкви — крупнейшие собственники в стране, после самого государства, стоимость их сельскохозяйственных и лесных угодий превышает 10 000 000 000 рейхсмарок. Их доход с этих земель вероятно превышает 300 000 000 рейхсмарок в год. В добавок к этому можно прибавить бесчисленные подарки, наследства и, что важнее, средства, собираемые в самой церкви. Более того, в национал-социалистическом государстве, церковь имеет щадящие налоговые ставки — на подарки, наследства и т. д., вплоть до полной свободы от налогообложения. Поэтому, мягко говоря, это — нахальство, иностранных политиканов, заявлять о враждебности государства церкви в Третьем Рейхе.

Однако, если германские церкви действительно должны относиться к такому положению как к невыносимому, национал-социалистическое государство может в любой момент заявить о полном отделении церкви от государства - как во Франции, Америке, и других странах, мне бы только хотелось спросить: какие средства выделили Франция, Англия или Америка, за тот же период для своих церквей?

3. Национал-социалистическое государство также не закрыло ни одной церкви, не прервало ни одной службы, не заставляло церковь менять свои ритуалы.

Никогда оно не противостояло ни доктринам церкви, ни вероисповеданиям любой конфессии.

Но национал-социалистическое государство безжалостно покажет тем представителям духовенства, которые вместо того чтобы быть служителями бога, рассматривают в качестве своего долга выражение неуважительных высказываний по отношению к существующему государству, его организациям, его лидерам, что никто не потерпит попытки разрушить его, и что тот духовник, который ставит себя за рамки закона, будет призван к ответу перед ним, как и любой германский гражданин. Однако, давайте не забывать, что существуют десятки тысяч духовников всех христианских конфессий, которые выполняют свой долг так же, или даже лучше, политических агитаторов, не приступая при этом законов нашего государства. Наше государство считает своим долгом защищать таких людей.

Уничтожение же его врагов — также является долгом государства.

4. Национал-социалистическое государство не ханжеское или лживое. Тем не менее, существуют некоторые моральные принципы, соблюдение которых совершается  в интересах биологического здоровья нации, и искажения которых мы не станем терпеть. Содомия и педофилия, в нашем государстве наказываются законом, и не важно, кто именно совершил подобные преступления. Когда около пяти лет назад некоторые руководители[6] национал-социалистической партии были признаны виновными в этих преступлениях, они были расстреляны. Когда некоторые другие деятели общественной или частной жизни, даже священники, виновны в таких проступках, они согласно закону, приговариваются к тюремному заключению или каторге. Нас не волнует, если священники нарушают свои обеты - такие как обет целомудрия и т. д. Ни слова об этом никогда не было напечатано в нашей прессе.

Что касается остального, то наше государство лишь однажды вторглось во внутренние дела церквей. В 1933, я попытался объединить безнадежно разобщенные региональные протестантские церкви Германии в одну большую и мощную Евангелистскую церковь. Эта попытка провалилась из-за противостояния некоторых региональных епископов. Поэтому, дальше дело не пошло. Все-таки, в наши обязанности не входит защита Протестантской церкви или усиление ее влияния, с помощью нашей власти, особенно учитывая противостояние этому ее сторонников.

Только политические причины могут заставить другие страны и в частности некоторых демократических деятелей, нападать на нас из-за отдельных представителей германского духовенства, ибо те же самые деятели молчали, когда в России сотни и тысячи священников беспощадно уничтожались. Они молчали, когда в Испании с особой жестокостью вырезали десятки тысяч священников и монашек. Они не станут, они не могут отрицать эти факты, но они молчали тогда, и продолжают молчать сейчас. Тем временем — я должен напомнить об этом демократическим деятелям — только поэтому в распоряжение генерала Франко поступило большое число национал-социалистических и фашистских добровольцев, желавших помочь ему в его борьбе против распространения большевистской кровожадности по Европе и большей части цивилизованного мира. Именно угроза европейской культуре и цивилизации, заставила Германию принять сторону национальной Испании в борьбе с большевиками. Этот шаг немного значит для преобладающего во многих станах менталитета, который не позволяет им постичь бескорыстные причины. Однако, национал-социалистическая Германия поддерживала генерала Франко, исходя из искреннего желания его успеха в борьбе за спасение своей страны от врага, который однажды угрожал и самой Германии.

Поэтому не стоит проявлять жалость или сочувствие к тем Богом проклятым правителям, которые пробудили интерес своих граждан к некоторым представителям германского духовенства, находящимся в конфликте с законом, но стоит проявить интерес к врагам нашего германского государства.

Однако, давайте не забывать: мы защитим германское духовенство в его обязанностях Божьих наместников, но мы уничтожим тех из них, кто окажется врагом германского государства. Мы считаем, что поступая так, мы сможем гораздо легче предотвратить то — как нас научил урок Испании — что может легко перерасти в катастрофу.

Поэтому, я бы хотел добавить следующее пояснение, основанное на этих принципах: я представлю мнение, распространенное среди некоторых заграничных кругов, состоящее в том, что если достаточно громко выражать признаки симпатии элементам, находящимся не в ладах с законом, то тем самым можно улучшить их положение. Может быть, они надеются, что используя пропаганду, они смогут оказать устрашающее влияние на правительство Германии.

Это — большая ошибка. Мы находим последнее доказательство их предательского характера во враждебной нам деятельности, поддерживаемой другими странами.

Простого наличия оппозиции еще никогда не хватало для получения одобрения демократическими странами, так же как и преследования и наказания их политических преступников. Ибо, была ли когда-либо в Германии оппозиция более мощная, чем национал-социализм?

Не было никогда оппозиции более угнетаемой, преследуемой и атакуемой, такими средствами, которые были направлены против национал-социалистической партии, в те дни, когда она боролась за власть. Но, к нашей чести, мы можем утверждать, что именно по этой причине мы никогда не принимали симпатии, а еще меньше поддержки, любой иностранной державы. Сейчас понятно, что тогда эта поддержка предназначалась лишь для тех, кто стремился к разрушению германского государства, и поэтому, мы должны видеть в этой поддержке, в каждом ее проявлении, лишь неопровержимый довод в пользу интенсификации наших действий.

Принимая во внимание опасности, угрожающие нам со всех сторон, я ценю их как возможность обрести нечто прекрасное, ведь в Европе и за ее пределами, есть государства, которые так же как и Германия вынуждены жить в борьбе за свое существование. Я говорю об Италии и Японии.

Сегодня, в западном мире, итальянцы, как потомки древних римлян и мы – германцы, как потомки германских племен тех времен, являемся древнейшими народами, и наши отношения достигли такого уровня, которого не достигли никакие иные отношения между нациями.

В свой речи по поводу моего первого визита в Италию, на площади в Венеции, я указал на то что, действительно неприемлемо когда могучая цивилизованная нация древнего мира и молодая нация мира нового, еще только формирующегося, должны из-за отсутствия естественных границ, и под влиянием многих иных обстоятельств, веками вести бесплодную вражду.

Но из этого соприкосновения, в течении тысяч лет, выросла общность, и эта общность есть не только следствие бесчисленных расовых связей, она появилась в результате сильной исторической и культурной близости. Германский народ – много взял у древнего мира, особенно в отношении организации государства и потому, национального развития, так же как и цивилизации в целом, всего не перечесть, ясно одно: древнему миру мы обязаны очень многим.

С тех пор прошло около двух тысяч лет. Теперь, настало время и нам внести свой немалый вклад в развитие цивилизации. Но мы всегда поддерживали близкие духовные связи с итальянским народом, с его культурным и историческим прошлым. Германцы объединились в единое германское государство, а итальянские княжества объединились в итальянское королевство.

В том же году – 1866 – обе  нации совместно взялись за оружие, ради придания своим государствам новой формы. Сегодня, мы переживаем это совместное развитие во второй раз.

Личность невероятного исторического значения, привнесла идею противостояния демократическим понятиям, оказавшимся среди этого народа и, в течении нескольких лет, привела эту идею к победе. Трудно переоценить значение фашизма для Италии.

То, что фашизм сделал для сохранения цивилизации — нельзя оценить полностью.

Никто не может пройтись по улицам Рима или Флоренции, без того, чтобы не помыслить о том, что судьба всех этих уникальных памятников человеческой мысли была бы ужасной, если бы Муссолини и фашистское движение не смогли спасти Италию от большевизма.

Германия столкнулась с той же опасностью. Но здесь, во имя спасения, чудом появился национал-социализм. Надежды огромного количества людей всех цветов кожи, вера в новое возрождение, в наши дни связана именно с этими двумя государствами. Поэтому, сплоченность этих двух режимов, есть нечто гораздо большее чем результат эгоистической целесообразности.

На нашей сплоченности основано спасение находящейся под угрозой уничтожения большевизмом Европы. Потому-то, Германия присоединилась к Италии, когда та билась в своей героической борьбе за жизненные права в Абиссинии. В 1938, Италия с лихвой отплатила нам за этот акт преданности. Пусть никто не ошибается, в понимании того, насколько крепка эта дружба.

Она может служить лишь миру, если все поймут, что война, начатая сегодня против Италии, независимо от ее хода, заставит Германию встать на сторону своего союзника.

И прежде всего, пусть никто не заблуждается, слушая тех одиноких буржуазных слабаков, которые прозябают в каждой стране и которые не могут понять, что в жизни наций нужна не трусость, но смелость и отвага, побуждаемые мудростью.

Что касается национал-социалистической Германии, то она хорошо осведомлена о том, что ждет ее, в случае если когда-нибудь интернациональная сила, каким бы ни было ее намерение, овладеет фашистской Италией. Мы осознаем последствия, которые последуют за подобным событием и готовы встретить их со всей решительностью. Судьба Пруссии в 1805 и 1806 — не повторится дважды. В истории Германии, были такие слабаки, как советники короля Пруссии в 1805, которых сегодня никто не станет спрашивать. Национал-социалистическое государство понимает эту опасность и готово решительно ее предотвратить.

Мне так же известно, что не только наши силы самообороны, но вооруженные силы Италии, соответствуют высоким боевым стандартам. Так же как нельзя судить о сегодняшней германской армии, мерками армии германского Собрания 1848, так же нельзя и судить о фашистской Италии, мерками того времени когда она еще не была единым государством.

Только истеричная, необучаемая, бестактная и абсолютно злобная пресса, может быстро забыть о том, что лишь несколько лет назад она сделала из себя посмешище, предполагая возможный исход итальянской компании в Абиссинии.

И она не стала ни на йоту лучше теперь, когда рассуждает о возможностях националистических сил Франко в испанской компании.

Люди творят историю, но они так же, создают инструменты для ее формирования, и прежде всего, вселяют в них дух. Однако, великие люди, сами по себе, просто сильнейшее, наиболее четкое выражение нации. Национал-социалистическая Германия и фашистская Италия достаточно сильны чтобы, защитить мир от всякого посягательства на него, и для того, чтобы решительно и успешно завершить любой конфликт, который легко могут начать некоторые безответственные элементы.

Это не значит, что мы жаждем войны, как ежедневно заявляет безответственная пресса, это значит, что мы:

1. Хорошо понимаем, что другие нации, так же хотят уверить себя в том, что право разделения благ мира, в силу их количества, отваги и значимости принадлежит им, и что мы:

2. В знак признания этого права, обязаны прилагать общие усилия, ради общего блага. Однако, прежде всего, мы никогда, ни при каких условиях, не станем поддаваться никаким угрозам, скорее походящим на вымогательство.

Таким образом, наши отношения с Японией определяются признанием необходимости противостоять всеми силами, о чем мы уже решили, увеличивающейся угрозе большевизации ослепшего мира. Договор об Антикоминтерне, возможно, однажды положит начало формированию группы держав, с одной единственной целью — устранить угрозу миру и мировой культуре, в виде этого сатанинского явления.

Японцы, которые в последние два года предоставили миру столь много примеров восхитительного героизма, бесспорно сражаются на том конце мира, во имя цивилизации. Их поражение, не принесет никакой пользы цивилизованным станам Европы, или кому-либо еще, но лишь приведет к триумфу большевизма на  Дальнем Востоке. Не говоря уже о международном еврействе, которое жаждет именно такого развития событий, которого не желает больше ни один человек на свете.

Невероятные усилия, приложенные в прошлом году, в конечном счете, достигли своих целей мирным путем и мы бы добавили к нашей благодарности Муссолини наше безоговорочное выражение признания двум другим деятелям, которые в трудные минуты предали большее значение сохранению мира, а не поддержанию несправедливости.

У Германии нет территориальных претензий к Англии и Франции, кроме требования вернуть наши колонии. До тех пор, пока решение этого вопроса в основном способствовало бы умиротворению, оно никак не могло бы послужить причиной войны. Если в современной Европе и есть напряженность, то она стала результатом безответственного поведения бессовестной прессы, которая едва ли может прожить день, без того, чтобы не беспокоить мир своими тревожными новостями, которые так же глупы как и лживы.

В этой связи, усилия различных организаций, направленные на оболванивание должны рассматриваться не иначе как преступление. Недавно, были предприняты попытки подчинить этой международной травле и радиовещание. Относительно этих попыток я вынужден открыто заявить следующее:

Если трансляции из некоторых стран на территорию Германии не прекратятся, мы вскоре начнем на них отвечать. Будем надеяться, что деятели этих стран, вскоре, не побегут к нам просьбами вернуться к обычному распорядку вещания. Ибо я полагаю, как и всегда полагал, что наша просвещенческая деятельность будет более эффективной, чем ложь тех евреев, которые сеют ненависть между народами.

Сообщения, о том что американские кинокомпании собираются создавать антинационал-социалистические, то есть антигерманские фильмы, не могут вызвать ничего, кроме ответной реакции, в виде создания антисемитских фильмов в Германии. И здесь, нашим противникам не следует заблуждаться по поводу эффективности нашей продукции.

Найдется множество государств и народов, которые проявят большой интерес к подобного рода разъяснениям на столь важную тему. Мы полагаем, что если зафиксировать наличие еврейской травли в прессе и пропаганде, то несложно будет объяснить людям ее суть. Ведь только злодеи постоянно жаждут войны. Я же верю в возможность постоянного мира. Например, в каких областях сталкиваются интересы Германии и Англии? Я снова и снова заявляю, нет такого германца, и уж тем более национал-социалиста, который бы даже в самых сокровенных мечтах желал бы вреда Британской империи. То же происходит и со стороны Англии, существует множество разумных и спокойных людей, выражающих то же отношение к Германии. Для всего мира было бы лучше, если бы наши два народа смогли обрести взаимное доверие и научиться сотрудничать. То же касается и наших отношений с Францией.

Мы только что отпраздновали пятую годовщину заключения нашего пакта о ненападении с Польшей. Едва ли среди истинных друзей мира сегодня могут существовать два мнения относительно величайшей ценности этого соглашения. Достаточно только спросить себя, что случилось бы с Европой, если бы это соглашение, которое принесло столь значительное улучшение, не было бы подписано пять лет назад. Подписав это соглашение, великий польский маршал и патриот[7] оказал своему народу такую же важную услугу, какую руководители национал-социалистского государства оказали германскому народу. В течение тревожных месяцев прошлого года дружба между Германией и Польшей являлась одним из успокаивающих факторов в политической жизни Европы.

Наши отношения с Венгрией основаны на долгой и проверенной дружбе, на общих интересах и традиционном взаимном уважении. Германия с радостью взяла на себя задачу компенсировать негативное влияние, оказываемое на эту страну.

После войны, Югославия все больше привлекает наше внимание. Уважение, с которым германские солдаты относились к этому смелому народу, с тех пор углубилось, превратившись в искреннюю дружбу. Наши экономические отношения с этой страной постоянно развиваются и расширяются, так же как и с другими дружественными государствами — Болгарией, Грецией, Румынией и Турцией. 

Главная тому причина — естественные условия, которые позволяют Германии и этим странам дополнять свои экономики. Германия довольна окончательно установившимися границами на Западе, Юге и Севере.

Наши отношения с Западными и Северными державами: Швейцарией, Бельгией, Голландией, Данией, Норвегией, Швецией, Финляндией и странами Балтии, становятся тем более удовлетворительными, чем более они отворачиваются от Соглашения Лиги Наций, которое может стать причиной войны. Нет страны более понимающей ценность нейтральных и дружественных государств на своих границах, чем Германия. Может быть, даже Чехословакия сможет однажды добиться внутреннего порядка, исключив тем самым возможность возврата к политике президента Бенеша.

Включение Венгрии и Маньчжурии в Антикоминтерновский Пакт — это хороший признак укрепления всемирного сопротивления народов еврейской интернациональной большевистской угрозе.

Внешнеполитические отношения германского государства со странами Южной Америки вполне удовлетворительны, а экономические отношения продолжают укрепляться. Наши отношения с Соединенными Штатами страдают от клеветнической компании, служащей известным политическим и финансовым интересам, которая под предлогом угрозы американской независимости и свободе со стороны Германии, пытается пробудить ненависть целого континента к мононациональным Европейским странам.

Несмотря на это, мы продолжаем верить, что ничто не повлияет на отношение к нам миллионов здравомыслящих американцев, которые не могут не знать, что в гигантской капиталистической еврейской пропаганде в прессе, радио и кино, нет ни слова правды.

Германия желает жить в мире и дружбе со всеми странами, включая Америку.

Германия не станет вмешиваться в дела Америки с той же решительностью, с какой она отвергнет любою попытку Америки вмешаться в дела Германии.

Например, вопрос о том, какими должны быть экономические и деловые отношения между Южной и Центральной Америкой и Германией, касается только этих стран. Во всяком случае, Германия — это сильная и свободная страна, а не объект контроля американских политиканов. Однако, в отличии от них, я считаю, что у всех современных государств достаточно внутренних проблем, и было бы крайне уместно, если бы ответственные политики сосредоточили бы свое внимание на именно на них.

До тех пор, пока Германия желает, а я из собственного опыта знаю, что это так, чтобы требования к труду были настолько велики, что они почти превосходят возможности человека, так и будет. Говоря конкретно, я и мои соратники понимаем, что дело всей нашей жизни состоит в заботе и служении нашему народу и государству, которые имеют более чем двухтысячелетнюю историю.

* * *

Господа, завершая свое сегодняшнее выступление, я снова окидываю взглядом прошлое — годы борьбы и удовлетворенность достигнутыми результатами лежат позади нас. Для большинства из нас — они есть смысл и суть самого нашего существования.

Мы знаем, что большего уже не достичь – ни  для себя, ни для народа. Ведь нам без кровопролития удалось основать великое государство германского народа. Тем не менее, не следует забывать, что процесс его основания включал в себя и множество тягостных жертв. Мы были вынуждены положить конец многим любимым народом традициям и многим дорогим народу вещам и символам.

Границы германских земель были стерты, их флаги спущены, а их традиции потеряли свое былое значение.

Тем не менее, мы можем утешиться тем, что ни одно поколение в нашей истории, трудившееся ради процветания Германии, не избежало подобных чувств. С тех пор как первые германские князья решили собрать примитивные племена вместе, этот труд по объединению германцев продолжился за счет всеми любимых организаций, дорогих воспоминаний, мужественных клятв в верности и так далее.

Этот процесс продолжался около двух тысяч лет, пока разрозненные племена не стали единым народом, а бессчетные земли — единым государством.

Теперь можно считать этот процесс практически законченным. Великое германское государство воплощает собой итог двухтысячелетней борьбы нашего народа за существование. Все германское объединилось в этом государстве: все традиции, все символы и знамена, но прежде всего — все великие личности прошлого, которыми германцы по праву могут гордиться.

Поскольку, к какому бы политическому течению не относили себя при жизни храбрые князья и великие короли, генералы и могущественные императоры, и гениальные умы и герои прошлого — все они были ничем иным, как инструментом в руках Проведения, создающего единую нацию. По мере того, как мы с почтением включаем их в наше великое государство, богатство германской истории раскрывается во всей ее красе. Так давайте же поблагодарим Всемогущего Бога за то, что он даровал нашему поколению и нам самим великое благословение переживать именно этот период нашей истории именно сейчас. 

---

[1] Ostmark - "Восточная марка", название, которое получила Австрия после осуществления Германией аншлюса в 1938. Марка - средневековая административная единица на территории Германских княжеств.

[2] Судеты — промышленно развитый, богатый полезными ископаемыми исторический регион на севере и северо-западе Чехии. До 1945 г. — место компактного проживания судетских немцев. По Мюнхенскому соглашению 1938 г. Судетская область вошла в состав Германии.

[3] Речь очевидно идет о возведении укреплений западной линии.

[4] Имеется в виду отказ США, Англии, Франции и десятков других стран - участниц международной конференции, проходившей в Эвиане (Франция) 6-15 июля 1938 г., впустить к себе еврейских эмигрантов из  Германии.

[5] 30 января - день прихода национал-социалистов к власти в 1933 г.

[6] Рём Эрнст (Röhm) (1887—1934), имперский министр в Германии, начальник штаба штурмовых отрядов. Стремился превратить их в костяк армии, подчинить себе генералитет. Расстрелян с санкции Гитлера.

[7] Юзеф Пилсудский - польский государственный и политический деятель.

По теме:

Этот ужасный Гитлер и эти невинные евреи
Обращение Адольфа Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза

Примечание.

Тем, кто будет пытаться назвать данную публикацию "пропагандой идей нацизма", сообщаем, что английский текст выступления Гитлера перед Рейхстагом Adolf Hitler's  speech delivered before the Reichstag in Berlin, Germany - January 30, 1939 находится на еврейском интернет-ресурсе The Holocaust Education. Archive Research Team, созданном для "просвещения и информирования людей о Холокосте".

Цитата:

"Я думаю, что довольно неразумно запрещать издание "Mein Kampf". Как можно противостоять идее, если никто не проанализировал аргументы тех, кто защищает ее. Даже если эта идея не имеет положительной сути, ее запрещать нельзя. Если бы немецкое общество серьезно относилось к проблеме возрождения фашизма, то изучение "Mein Kampf" было бы введено в школьную  программу." 

Норман Финкельштейн - еврейский публицист, автор нашумевшей книги "Индустрия Холокоста".